История одной мистификации — «Декрет» о социализации женщин. В.И

Котики.
Пока все поздравляют девушек всех возрастов, я вам расскажу немного истории.
Может, вы это знаете, а может и не знаете, и вам будет интересно.

В первые годы существования советской власти случился в Стране Советов один… сексуальный курьёз.
Однажды, задолго-задолго до того, как "у нас не было секса", мы пережили время, когда этот секс был. И время это - на стыке революции и двадцатых годов.
Когда женщины стали принадлежать всем.

Девственность стала считаться буржуазным пережитком и девушкам всячески внушали, что настоящая коммунистка заморачиваться количеством мужчин не должна)
И не только это.
К 18 году в одной из губерний был опубликован "Декрет об отмене частного владения женщинами" .
Текст документа, если привести его к современному языку, без всех этих "ять", выглядел так:

С 1 января 1918 года отменяется право постоянного владения женщинами, достигшими 17 лет и до 30 лет. Возраст женщин определяется метрическими выписками, паспортом, а в случае отсутствия этих документов квартальными комитетами или старостами. Также по наружному виду и свидетельскими показаниям.
- Действие настоящего декрета не распространяется на замужних женщин, имеющих пятерых или более детей.

За бывшими владельцами (мужьями) сохраняется право на внеочередное пользование своей женой. В случае противодействия бывшего мужа в проведении сего декрета в жизнь, он лишается права, предоставляемого ему настоящей статьей.
- Все женщины, которые подходят под настоящий декрет, изымаются из частного постоянного владения и объявляются достоянием всего трудового народа.
- Распределение заведования отчужденных женщин предоставляется сов. раб. солд. и крест. депутатам губернским, уездным и сельским по принадлежности.

Граждане мужчины имеют право пользоваться женщиной не чаще четырёх раз за неделю, не более 3-х часов при соблюдении условий, указанных ниже.
- Каждый член трудового народа обязан отчислять от своего заработка 2 % в фонд народного поколения.

Каждый мужчина, желающий воспользоваться экземпляром народного достояния, должен представить от рабоче-заводского комитета или профессионального союза удостоверение о принадлежности своей к трудовому классу.
- He принадлежащие к трудовому классу мужчины приобретают право воспользоваться отчужденными женщинами при условии ежемесячного взноса, указанного в п. 8, в фонд 1000 руб.
- Все женщины, объявленные настоящим декретом народным достоянием, получают из фонда народного поколения вспомоществование в размере 280 руб. в месяц...

И ты ды, и ты ды, и ты ды)

Существование этого декрета - исторический факт.
Правда, сейчас уже доподлинно не узнать - исходил ли он от власти, а потом спохватились, что натворили х*йню, и историю решили быстро переписать замять, или декрет этот действительно был массовой мистификацией… Да и не важно.

Важно то, что он так быстро и так рьяно пошёл по стране, и пролетариат так душевно принял его как руководство к действию, что последствия власть разгребала ещё много-много лет.
Известно, что кое-где на местах женщин даже обязывали регистрироваться в бюро свободной любви. Ну и… давать, собственно, тоже. Тех, кто пренебрегал - наказывали.
В общем, пролетариат массово начал е*аться размножаться.

Потом, конечно, лавочку прикрыли.

Чего я об этом вспомнила? Да не знаю.
Клара Цеткин, Роза, Сашка Коллонтай, женская свобода, и вот это вот всё…)

В первых числах марта 1918 года в Саратове у здания биржи на Верхнем базаре, где помещался клуб анархистов, собралась разъяренная толпа. Преобладали в ней женщины.
Они неистово колотили в закрытую дверь, требовали пустить их в помещение. Со всех сторон неслись негодующие крики: «Ироды!», «Хулиганы! Креста на них нет!»,
«Народное достояние! Ишь, что выдумали, бесстыжие!». Толпа взломала дверь и, сокрушая все на своем пути, устремилась в клуб. Находившиеся там анархисты еле успели убежать через черный ход.

Что же так взволновало жителей Саратова?

Причиной их возмущения послужил расклеенный на домах и заборах «Декрет об отмене частного владения женщинами», изданный якобы «Свободной ассоциацией анархистов г. Саратова»…
По поводу этого документа в историографии гражданской войны нет единой точки зрения. Одни советские историки категорически отрицают его существование, другие обходят вопрос молчанием или упоминают лишь вскольз.

Что же было на самом деле?

В начале марта 1918 года в газете «Известия Саратовского Совета» появилось сообщение о том, что группа бандитов разграбила чайную Михаила Уварова и убила ее хозяина. Вскоре, 15 марта, газета опубликовала заметку, в которой говорилось, что расправа над Уваровым осуществлена не бандитами, а отрядом анархистов в количестве 20 человек, которому было поручено произвести обыск в чайной и арестовать ее владельца. Члены отряда «по собственному почину» убили Уварова, сочтя «опасным и бесполезным» держать в тюрьме члена » Союза русского народа» и ярого контрреволюционера. В газете отмечалось также, что анархисты выпустили по этому поводу специальную прокламацию. Они заявили, что убийство Уварова — это «акт мести и справедливого протеста» за разгром анархистского клуба и за издание от имени анархистов пасквильного и порнографического «Декрета о социализации женщин».

«Декрет», о котором идет речь, — он был датирован 28 февраля 1918 года — по форме напоминал другие декреты Советской власти. Он включал в себя преамбулу и 19 параграфов. В преамбуле излагались мотивы издания документа: вследствие социального неравенства и законных браков «все лучшие экземпляры прекрасного пола» находятся в собственности буржуазии, чем нарушается «правильное продолжение человеческого рода». Согласно «декрету», с 1 мая 1918 года все женщины в возрасте от 17 до 32 лет (кроме имеющих более пяти детей) изымаются из частного владения и объявляются «достоянием (собственностью) народа». «Декрет» определял правила регистрации женщин и порядок пользования «экземплярами народного достояния». Распределение «заведомо отчужденных женщин», говорилось в документе, будет осуществляться саратовским клубом анархистов. Мужчины имели право пользоваться одной женщиной «не чаще трех раз в неделю в течение трех часов». Для этого они должны были представить свидетельство от фабрично-заводского комитета, профсоюза или местного Совета о принадлежности к «трудовой семье». Забывшим мужем сохранялся внеочередной доступ к своей жене; в случае противодействия его лишали права на пользование женщиной.

Каждый «трудовой член», желающий пользоваться «экземпляром народного достояния», обязан был отчислять от своего заработка 9 процентов, а мужчина, не принадлежащий к «трудовой семье», — 100 рублей в месяц, что составляло от 2 до 40 процентов среднемесячной заработной платы рабочего. Из этих отчислений создавался фонд «Народного поколения», за счет которого выплачивались вспомоществование национализированным женщинам в размере 232 рублей, пособие забеременевшим, содержание на родившихся у них детей (их предполагалось воспитывать до 17 лет в приютах «Народные ясли»), а также пенсии женщинам, потерявшим здоровье.

«Декрет об отмене частного владения женщинами» был фальшивкой, сфабрикованной владельцем саратовской чайной Михаилом Уваровым. Какую цель преследовал Уваров, сочиняя свой «декрет»? Хотел ли он высмеять нигилизм анархистов в вопросах семьи и брака или же сознательно пытался восстановить против них широкие слои населения? К сожалению, это выяснить уже невозможно.

Убийством Уварова, однако, история с «декретом» не закончилась. Напротив, oна только начиналась. С необычайной быстротой пасквиль стал распространяться по стране. Весной 1918 года он был перепечатан многими буржуазными и мелкобуржуазными газетами. Одни редакторы публиковали его как курьезный документ с целью повеселить читателей; другие — с целью дискредитировать анархистов, а через них — Советскую власть (анархисты участвовали тогда вместе с большевиками в работе Советов).

Публикации такого рода вызвали широкий общественный резонанс. Так, в Вятке правый эсер Виноградов, переписав текст «декрета» из газеты «Уфимская жизнь», напечатал его под названием «Бессмертный документ» в газете «Вятский край». 18 апреля Вятский губисполком постановил закрыть газету, а всех лиц, причастных к этой публикации, предать суду революционного трибунала. В тот же день вопрос обсуждался на губернском съезде Советов. Представители всех партий, стоявших на советской платформе, — большевики, левые эсеры, максималисты, анархисты — резко осудили публикацию пасквиля, посчитали, что она имеет своей целью натравить темные, несознательные массы населения против Советской власти. Вместе с тем съезд Советов отменил решение губисполкома о закрытии газеты, признав его преждевременным и чересчур суровым, обязал губисполком сделать предупреждение редактору.

В конце апреля — первой половине мая на почве разрухи и нехватки продовольствия сильно обострилась обстановка в стране. Во многих городах происходили волнения рабочих и служащих, «голодные» бунты. Публикация в газетах «декрета» о национализации женщин еще более усиливала политическую напряженность. Советское государство стало принимать более жестокие меры по отношению к газетам, публиковавшим «декрет».

Однако процесс распространения «декрета» вышел из-под контроля властей. Начали появляться различные его варианты. Так, «декрет», распространявшийся во Владимире, вводил национализацию женщин с 18-летнего возраста: «Всякая девица, достигшая 18 лет и не вышедшая замуж, обязана под страхом наказания зарегистрироваться в бюро свободной любви. Зарегистрированной предоставляется право выбора мужчины в возрасте от 19 до 50 лет себе в сожители-супруги…»

Кое-где на местах, в глухих деревнях чересчур ретивые и невежественные должностные лица принимали фальшивый «декрет» за подлинный и в пылу «революционного» усердия готовы были осуществлять его. Реакция официальных властей была резко отрицательной. В феврале 1919 года В. И. Ленин получил жалобу Кумысникова, Байманова, Рахимовой на комбед деревни Медяны Чимбелевской волости, Курмышевского уезда. Они писали, что комбед распоряжается судьбой молодых женщин, «отдавая их своим приятелям, не считаясь ни с согласием родителей, ни с требованием здравого смысла».

Ленин сразу же направил телеграмму Симбирскому губисполкому и губернской ЧК: «Немедленно проверьте строжайше, если подтвердится, арестуйте виновных, надо наказать мерзавцев сурово и быстро и оповестить все население. Телеграфируйте исполнение». (В. И. Ленин и ВЧК, 1987. с. 121 — 122).

Выполняя распоряжение председателя Совнаркома, Симбирская губчека провела расследование по жалобе. Было установлено, что национализация женщин в Медянах не вводилась, о чем председатель Ч К телеграфировал 10 марта 1919 года Ленину. Через две недели председатель Симбирского губисполкома Гимов в телеграмме на имя Ленина подтвердил сообщение губчека и дополнительно доложил, что «Кумысников и Байманов проживают в Петрограде, личность Рахимовой в Медянах никому не известна» (там же, с. 122).

В годы гражданской войны «Декрет об отмене частного владения женщинами» взяли на вооружение белогвардейцы. Приписав авторство этого документа большевикам, они начали широко использовать его в агитации против Советской власти. (Любопытная деталь — при аресте в январе 1920 года Колчака у него в кармане мундира обнаружили текст этого «декрета»!).

Миф о введении большевиками национализации женщин распространялся противниками нового строя и позже. Его отголоски мы встречаем в период коллективизации, когда ходили слухи о том, что крестьяне, вступающие в колхоз, «будут спать под одним общим одеялом».

«Декрет об отмене частного владения женщинами» получил широкую известность и за рубежом. В сознание западного обывателя усиленно внедрялся стереотип большевиков — разрушителей семьи и брака, сторонников национализации женщин. Даже некоторые видные буржуазные политические и общественные деятели верили этим домыслам. В феврале-марте 1919 года в «овермэнской» комиссии сената США во время слушания о положении дел в России произошел примечательный диалог между членом комиссии сенатором Кингом и прибывшим из Советской России американцем Саймонсом:

«Кинг : Мне пришлось видеть оригинальный русский текст и перевод на английский язык некоторых советских декретов. Они фактически уничтожают брак и вводят так называемую свободную любовь. Известно ли вам что-нибудь по этому поводу?

Саймонс : Их программу вы найдете в Коммунистическом манифесте Маркса и Энгельса. До нашего отъезда из Петрограда они, если верить отчетам газет, уже установили весьма определенное положение, регулирующее так называемую социализацию женщин.

Кинг : Итак, говоря прямо, большевистские красноармейцы и самцы-большевики похищают, насилуют и растлевают женщин сколько хотят?

Саймонс : Конечно, они это делают».

Диалог полностью вошел в официальный отчет сенатской комиссии, опубликованный в 1919 году.

Свыше семидесяти лет прошло с того времени, когда владелец чайной в Саратове Михаил Уваров предпринял оказавшуюся для него роковой попытку дискредитировать анархистов. Давно улеглись страсти вокруг придуманного им «декрета». Ныне никто уже не верит в досужие вымыслы о национализации большевиками женщин. «Декрет об отмене частного владения женщинами» является теперь не более чем историческим курьезом.

Алексей Велидов, доктор исторических наук, профессор.

«Московские новости». № 8. 1990 г.

Текст фальшивого декрета:

Настоящий декрет провозглашается свободным объединением анархистов г. Саратова. В соответствии с решением Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов города Кронштадта, отменяется частное владение женщинами.
Социальное неравенство и законный брак, существовавшие в прошлом, служили орудием в руках буржуазии. Благодаря этому орудию лучшие образцы всего прекрасного были собственностью буржуазии, что препятствовало подобающему воспроизводству человеческой расы. Настоящим декретом устанавливается:

1. С 1 марта право частного владения женщиной в возрасте от 17 до 32 лет отменяется.

2. Возраст женщины устанавливается по свидетельству о рождении, по паспорту или по показаниям свидетеля. В случае отсутствия документов возраст определяется Черным Комитетом, который будет судить по внешности.

4. Прежние владельцы сохраняют право пользования женами вне очереди.

5. В случае сопротивления бывшего мужа, предыдущий параграф не него не распространяется.

6. Настоящим декретом все женщины исключаются из частного владения и объявляются всенародной собственностью.

7. Распределение и управление изъятых из частной собственности женщин находится в ведении Клуба Анархистов Саратова. В трехдневный срок по издании этого декрета, все женщины, передаваемые для всенародного использования, должны явиться по указанному адресу и представить требуемые сведения.

8. Каждый гражданин, заметивший женщину, уклоняющуюся от исполнения декрета, обязан сообщить о ней по указанному адресу, сообщив адрес, полное имя и имя отца женщины-нарушителя.

9. Граждане мужского пола имеют право пользоваться одной и той же женщиной не чаще трех раз в неделю по три часа, при соблюдении нижеприводимых правил.

10. Каждый мужчина, желающий воспользоваться общественной собственностью, должен представить справку заводского комитета, профессионального союза или совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, удостоверяющую, что он принадлежит к рабочему классу.

11. Каждый работающий обязуется вносить отчисление в 2 процента от своей заработной платы в общественный фонд. <…>

12. Граждане мужского пола, не принадлежащие к рабочему классу, для того, чтобы пользоваться теми же правами, обязуются платить 100 рублей в месяц в общественный фонд.

14. Все женщины, объявляемые настоящим декретом общественной собственностью, получают выплату из фонда в 238 рублей в месяц.

16. Рожденные дети в возрасте 1 месяца помещаются в учреждении, где они образовываются до 17 лет за счет общественных фондов.

18. Все граждане, мужчины и женщины, обязуются следить за своим здоровьем и раз в месяц делать анализ крови и мочи. Обследования проводятся ежедневно в лаборатории народного здравоохранения «Здоровье Поколения».

19. Виновные в распространении венерических заболеваний подлежат строгому наказанию.

22. Все отказывающиеся исполнять данный декрет считаются саботажниками, врагами народа и контранархистами и подлежат строгой каре.

Подпись. Саратовский Городской» Совет, Россия

В 1918 году, получив власть из рук немцев, Ленин-Бланк использует все, чтобы ее удержать. Многие декреты советской власти изумляют своей дурью, а другие – жестокостью, изуверством и ненужной беспощадностью. Вот некоторые из подобных декретов – судите о них сами. Коммунисты опубликовали их в Кронштадте, Пулкове, Луге, Владимире, Саратове. Сегодня вы нигде не встретите упоминание об этих декретах в истории советской власти. Невыгодно ей это, как и всем ее сторонникам. Но слово из песни не выкинешь – они были, и глупо утверждать, что этих декретов не было.
Доказательством этого служит хотя бы тот декрет, который, к сожалению, был издан в нашем любимом городе.

Для тех, кто не может разобрать что там написано, расшифрую: «Предъявителю сего товарищу Карасеву предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре 10 душ девиц возрастом от 16 до 20 лет, на кого укажет товарищ Карасев. Подпись. Печать».

В пользу того, что идея национализации женщин по примеру национализации фабрик и заводов не «фальшивка», сфабрикованная врагами соввласти, и не единичный курьез из романтической фазы революции, говорит и другое. Это сегодня нам кажутся бредовыми и дикими отмена частной собственности на женщин, признание брака и семьи пережитками и формами эксплуатации. В разгар революционной смуты все было иначе.

Не будем забывать, что большевики и их союзники, леворадикалы всех мастей, исповедовали марксизм. А в нем постулат о семье как буржуазном пережитке был важной составной частью. Многие видные коммунисты-ленинцы разрабатывали теорию свободной любви как образ жизни освобожденного пролетариата. И мало-помалу теория стала овладевать революционными массами.

Особенно преуспела в такой пропаганде Александра Коллонтай - нарком в правительстве Ленина, а затем заведующая женотделом ЦК РКП(б). В описываемое время она произносила на съездах речи, писала статьи, выпускала брошюры, где яростно нападала на «легальный брак», называя его величайшей нелепостью, и проповедовала разные формы «игры-любви». «Дорогу крылатому Эросу!» - провозглашала неистовая анархо-коммунистка в молодежном журнале «Смена». В выступлениях перед распропагандированной матросской массой ее лозунги были еще откровенней. Коллонтай подражали словом и делом многие другие «валькирии революции» - Лариса Рейснер, перебывавшая в постели многих большевистских сановников от Радека до Раскольникова, любовница Ленина и предшественница Коллонтай на посту главы женотдела ЦК РКП(б) Инесса Арманд...

Стоит ли удивляться, что, преломляясь в сознании невежественных местечковых комиссаров, анархически настроенных матросов, вышедших из маргинальной среды главарей комбедов, валом валивших в «чрезвычайки» и трибуналы откровенных уголовников и прочих представителей революционных масс, эти теории принимали самые грубые и ужасные формы. Эксцессы на этой почве, видимо, коробили иных правоверных марксистов из большевистских верхов, считавших, что построение «нового строя» - дело не одного десятилетия. Но одно дело - теория и совсем другое - реальная жизнь. В теоретическом плане в 1920-е годы было сделано очень много для разработки новой морали пролетариата. На практике все это оборачивалось повсеместной распущенностью, особенно среди рабочей молодежи, и разгулом проституции.

Летом 1918 года первые полосы американских и европейских газет запестрели аршинными заголовками: «Большевики обобществляют женщин, накладывая табу на создание семьи», «Полигамия по-советски», «Социализм узаконил проституцию», «Большевики отбросили Россию на задворки цивилизации» и т.п. В сознание западного обывателя усиленно внедрялся стереотип большевиков – разрушителей семьи и брака, ярых сторонников социализации женщин.

Как же западные противники советской власти заполучили в руки такой крупный козырь?

В конце июня 1918 года в Москве, в здании биржи на Мясницкой улице, проходил заключительный этап судебного процесса над автором декрета неким Хватовым, владельцем мануфактурной лавки.

Советская судебная система, начиная с середины 1920-х и вплоть до 1990-х годов, являла собой уникальное зрелище – подобного правосудия человечество еще не знало. Это было правосудие без оправдания, оно представляло из себя «службу быта» партийных и государственных инстанций. Однако с того момента, как большевики пришли к власти, минуло совсем немного времени. И это не могло не сказаться на отношении к подсудимому судьи, его помощников – народных заседателей, а также защитников – наркома госпризрения Александры Коллонтай и члена президиума ВСНХ, члена ВЦИКа Юрия Ларина.

Хватову инкриминировалось изготовление и расклеивание на заборах и домах Моквы «Декрета об обобществлении российских девиц и женщин», изданного якобы Московской свободной ассоциацией анархистов. Трудящимся массам предлагалась реализация всех 19 параграфов «документа», согласно которым, в частности, утверждалось, что «все лучшие экземпляры прекрасного пола находятся в собственности буржуазии, чем нарушается правильное продолжение человеческого рода на Земле». Поэтому с 1 мая 1918 года все женщины в возрасте от 17 до 32 лет изымаются из частного владения и объявляются достоянием (собственностью) народа. Декрет определял правила регистрации женщин и порядок пользования «экземплярами народного достояния». Распределение «заведомо отчужденных женщин», говорилось в документе, будет осуществляться московским Комитетом анархистов, членом которого якобы и являлся Хватов.

Мужчины имели право пользоваться одной женщиной «не чаще трех раз в неделю в течение трех часов». Для этого они должны были представить свидетельство от фабрично-заводского комитета, профсоюза или местного совета о принадлежности к «трудовой семье». За бывшим мужем сохранялся внеочередной доступ к своей жене. В случае противодействия его лишали права на интимное использование женщины.

Каждый «трудовой член», желающий пользоваться «экземпляром народного достояния», обязан был отчислять от своего заработка 10%, а мужчина, не принадлежащий к «трудовой семье», – 100 руб. в месяц. Из этих отчислений создавался фонд «Народного поколения», за счет которого должны были выплачиваться вспомоществование национализированным женщинам в размере 232 руб., пособие забеременевшим, содержание родившихся у них детей (последних предполагалось воспитывать в приютах «Народные ясли» до 17 лет), а также пенсии женщинам, потерявшим здоровье.

Во время судебного разбирательства выяснилось, что Хватов уже успел на практике отчасти реализовать некоторые параграфы фальшивки. Для этого он приобрел в Сокольниках избу из трех комнат, названную им «Дворцом любви коммунаров». Посещавших «дворец» он именовал «семейной коммуной». Получаемые от них деньги присваивал. Порой и сам посещал «дворец», чтобы выбрать понравившуюся ему молодую женщину и попользоваться ею часок-другой. Разумеется, бесплатно...

Согласно его указанию, коммунары спали по 10 человек в комнате – мужчины отдельно от женщин. На две десятиместные комнаты полагался один двуспальный номер, где пара уединялась для сексуальных утех по согласованию с остальными сластолюбцами. Начиная с 11 вечера и до шести утра «дворец» содрогался от страстных стонов, ходил ходуном, как если бы в нем совершались брачные игры бегемотов.

Услышав эти подробности общения коммунаров, толпа присутствующих в зале юнцов и их подруг – отпрысков состоятельных родителей – завизжала от удовольствия. Замужние же женщины, которые явно были в меньшинстве, начали стучать о пол принесенными с собой штакетинами...

В своих выступлениях сторона обвинения, которую представляли П.Виноградская, заведующая женотделом МГК РКП(б), и А.Залкинд, известный москвичам как «врач большевистской партии», утверждали, что «излишнее внимание к вопросам пола может ослабить боеспособность пролетарских масс», да и вообще «рабочий класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешиваться в половую жизнь своих членов».

В заключение оба обвинителя просили суд приговорить Хватова к лишению свободы на пять лет с отбыванием наказания во Владимирском централе и конфискацией имущества.

Когда председатель суда по фамилии Могила, фронтовик-рубака, потерявший в боях с белогвардейцами правую руку, предоставил слово защитникам, на сцену вспрыгнула Коллонтай. В течение 40 минут она, оседлав любимого конька, блистательно отстаивала свою теорию «Эроса крылатого» – свободу отношений между мужчиной и женщиной, лишенной формальных уз, подводя таким образом теоретическую базу под фривольность нравов, проповедовавшихся Хватовым в декрете.

Александра Михайловна подчеркнула, что присущие до 1917 года социальным низам вольность и даже падение нравов – это всего лишь отрыжка буржуазного прошлого, но с развитием социализма от них не останется и следа. Закончила Коллонтай свою речь требованием освободить Хватова из-под стражи прямо в зале суда, но с одной оговоркой: он обязан вернуть в государственную казну деньги, полученные от похотливых коммунаров.

Едва Коллонтай спрыгнула со сцены, как толпа замужних простолюдинок, смяв дежурный наряд вооруженных красноармейцев, ворвалась в зал. С криками: «Ироды! Богохульники! Креста на вас нет!» – женщины стали забрасывать тухлыми яйцами, гнилой картошкой и дохлыми кошками защитников, судью и, конечно, Хватова. Срочно было вызвано подкрепление: броневик с облепившими его вооруженными матросами. Дав несколько пулеметных очередей в воздух, броневик угрожающе двинулся к входу. Толпа рассеялась. А суд в лице безрукого фронтовика Могилы и двух солдат-заседателей удалились в совещательную комнату для принятия решения.

Совещались они около трех часов и в конце концов, вняв доводам Александры Коллонтай (как-никак, член ЦК РКП(б) и нарком – ей виднее!), вынесли вердикт: освободить Хватова прямо из зала суда ввиду отсутствия состава преступления. Вместе с тем у подсудимого должна быть конфискована избушка в Сокольниках, а также возвращены государству деньги, полученные им от «трудовых семей», развлекавшихся во «Дворце любви».

Хватов недолго праздновал свое освобождение. На следующий день он был убит в собственной лавке группой анархистов, которые выпустили по этому поводу прокламацию. В ней они разъясняли, что убийство Хватова – это «акт мести и справедливого протеста» за издание от имени анархистов порнографического пасквиля под названием «Декрет об обобществлении российских девиц и женщин».

ПОСЛЕДОВАТЕЛИ

Убийством Хватова, однако, история с декретом не закончилась. Напротив, она только начиналась. Прежде всего потому, что пасквиль с необычайной быстротой стал распространяться по России. К осени 1918 года он был перепечатан многими буржуазными и мелкобуржуазными газетами. Одни редакторы публиковали его как некий курьез, способный развлечь читателей, другие – с целью дискредитировать анархистское движение, а заодно и советскую власть, так как анархисты в то время участвовали вместе с большевиками в работе Советов всех уровней.

Процесс распространения декрета вышел из-под контроля властей. Начали появляться различные его варианты.

Шумную известность получил декрет Владимирского совета об объявлении женщин с 18 до 32 лет государственной собственностью.

Декрет Владимирского совдепа "О раскрепощении женщин"
1. С 1 марта 1918 года в городе Владимире отменяется частное право на владение женщинами (брак отменен, как предрассудок старого капиталистического строя). Все женщины объявляются независимыми и свободными. Каждой девушке, не достигшей 18 лет, гарантируется полная неприкосновенность ее личности. "Комитет бдительности" и "Бюро свободной любви".
2. Каждый, кто оскорбит девушку бранным словом или попытается ее изнасиловать, будет осужден ревтрибуналом по всей строгости революционного времени.
3. Каждый изнасиловавший девушку, не достигшую 18 лет, будет рассматриваться как государственный преступник и будет осужден ревтрибуналом по всей строгости революционного времени.
4. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста, объявляется собственностью республики. Она обязана быть зарегистрирована в "Бюро свободной любви" при "Комитете бдительности" и иметь право выбирать себе среди мужчин от 19 лет до 50 временного сожителя-товарища.
Примечание. Согласия мужчины при этом не требуется. Мужчина, на которого пал выбор, не имеет права заявлять протест. Точно так же это право предоставляется и мужчинам при выборе среди девиц, достигших 18-летнего возраста.
5. Право выбора временного сожителя предоставляется один раз в месяц. "Бюро свободной любви" при этом пользуется автономией.
6. Все дети, рожденные от этих союзов, объявляются собственностью республики и передаются роженицами (матерями) в советские ясли, а по достижении 5 лет в детские "дома-коммуны". Во всех этих заведениях все дети содержатся и воспитываются за общественный счет.
Примечание. Таким образом, все дети, освобожденные от предрассудков семьи, получают хорошее образование и воспитание. Из них вырастет новое здоровое поколение борцов за "мировую революцию".
Совдеп города Владимира. 01.01.1918 г.

Подобный декрет был издан и Саратовским совдепом. Он имел некоторые разночтения с Владимирским, но, в общем, аналогичен ему.

Декрет появился на заборах и фасадах домов 28 февраля и вызвал волну возмущения саратовцев. Он предписывал, что «с 1 марта 1918 года право частного владения женщиной в возрасте от 17 до 32 лет отменяется». В трехдневный срок каждая молодая особа, подлежащая всенародному использованию, должна явиться в здание местной биржи на Верхнем Базаре, где размещался штаб анархистов.
Эти декреты местных совдепов вводились пробно и в случае их провалов ответственность за них несли местные совдепы, а не Совнарком. Но такие декреты грозили взрывом негодования населения, и коммунисты побоялись попробовать их осуществить.

Когда вышел такой декрет в Саратове, после его обнародования тысячи жителей города, прихватив с собой дочерей и жен, устремились в Тамбов, который не признавал советской власти, управляемый Временным исполнительным комитетом и городской управой. Таким образом, Тамбов в это время увеличился в населении почти вдвое. Однако город всем дал приют, так же как и во время нашествия Наполеона в 1812 году. Все саратовские беженцы были размещены в гостиницах и по домам горожан, где им был оказан хороший прием и где они были окружены заботой.

Как я уже говорила, не обошла чаша сия и наш город((

ДЕЛО № 18
АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ О СОЦИАЛИЗАЦИИ ДЕВУШЕК И ЖЕНЩИН В ГОР. ЕКАТЕРИНОДАРЕ ПО МАНДАТАМ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

В г. Екатеринодаре большевики весною 1918 года издали декрет, напечатанный в "Известиях" Совета и расклеенный на столбах, согласно коему девицы в возрасте от 16 до 25 лет подлежали "социализации", причем желающим воспользоваться этим декретом надлежало обращаться в подлежащие революционные учреждения. Инициатором этой "социализации" был комиссар по внутренним делам еврей Бронштейн. Он же выдавал и "мандаты" на эту "социализацию". Такие же мандаты выдавал подчиненный ему начальник большевистского конного отряда Кобзырев, главнокомандующий Иващев, а равно и другие советские власти, причем на мандатах ставилась печать штаба "революционных войск Северо-кавказской советской республики". Мандаты выдавались как на имя красноармейцев, так и на имя советских начальствующих лиц - например, на имя Карасеева, коменданта дворца, в коем проживал Бронштейн: по этому образцу предоставлялось право "социализации" 10 девиц.

На основании таких мандатов красноармейцами было схвачено больше 60 девиц - молодых и красивых, главным образом из буржуазии и учениц местных учебных заведений. Некоторые из них были схвачены во время устроенной красноармейцами в городском саду облавы, причем четыре из них подверглись изнасилованию там же, в одном из домиков. Другие были отведены в числе около 25 душ во дворец войскового атамана к Бронштейну, а остальные в "Старокоммерческую" гостиницу к Кобзыреву и в гостиницу "Бристоль" к матросам, где они и подверглись изнасилованию. Некоторые из арестованных были засим освобождены, так, была освобождена девушка, изнасилованная начальником большевистской уголовно-розыскной милиции Прокофьевым, другие же были уведены уходившими отрядами красноармейцев, и судьба их осталась невыясненной. Наконец, некоторые после различного рода жестоких истязаний были убиты и выброшены в реки Кубань и Карасунь. Так, например, ученица 5-го класса одной из екатеринодарских гимназий подвергалась изнасилованию в течение двенадцати суток целою группою красноармейцев, затем большевики подвязали ее к дереву и жгли огнем и, наконец, расстреляли.

Публикации, 09:39 26.06.2018

Социализация женщин России. Правовые расследования РАПСИ

Контекст

Одной из причин успеха большевиков может считаться их внимание к женскому вопросу. Первые же указы после захвата ими власти были посвящены достижению гендерного равенства в политических, трудовых и социально-экономических правах. О специфике первого социалистического эксперимента по кардинальному изменению общественно-правового положения женщин в стране рассказывает в четырнадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

С приходом к власти в России партии большевиков произошла радикальная смена почти всех правовых и социально-политических доктрин, векторов развития государства и права.

Однако можно утверждать, что в части разрешения «женского вопроса» в новом государстве «рабочих и крестьян» наблюдалась известная преемственность прежнего курса. Лидеры правящей партии выступали с максималистских позиций в деле реализации демократических лозунгов. Они заявляли, что абсолютное уравнение в правах всех слоев населения является одной из наиболее приоритетных задач в построении коммунистического общества.

Обращает на себя внимание то, что даже в одностраничном первом декрете Советской власти об образовании правительства оказались не забыты женские организации. «Заведывание отдельными отраслями государственной жизни поручается комиссиям, состав которых должен обеспечить проведение в жизнь провозглашенной съездом программы, в тесном единении с массовыми организациями рабочих, работниц, матросов, солдат, крестьян и служащих».

Уже в первый месяц своего существования Совнарком своим декретом установил восьмичасовой рабочий день и ограничил сверхурочные работы. Отныне не разрешалось привлекать женщин к ночным и подземным работам. В положении об установлении минимума заработной платы особо уточнялось, что речь идет о размере оплаты «взрослому рабочему без различия пола».

Немного позднее, в декабре 1917 года, Совнарком и Всероссийский Центральный исполнительный комитет (ВЦИК) своими декретами отрегулировали брачно-семейные отношения между мужчинами и женщинами. Декреты о браке и разводе, как писал В. Ленин, «уничтожили особенно гнусное, подлое, лицемерное неравенство в брачном и семейном праве, неравенство в отношении к ребенку». Мужу и жене были предоставлены во всех отношениях равные права.

Первыми советскими законами признавалась общность имущества, нажитого в браке. Это обеспечило материальные интересы женщины и закрепило ее равноправие в семье. В декабре 1917 года ВЦИК принял декрет о страховании на случай болезни. Законом устанавливались пособия по беременности, выплачиваемые в течение восьми недель до и восьми недель после родов в размере полного заработка работницы.

Всеми этими документами, как полагали руководители советского государства, было полностью закреплено равноправие женщин с мужчинами, а потому в дальнейших декретах и решениях новой власти якобы уже не требовались особые оговорки о правах женщин.

Так, в первой советской Конституции 1918 года положение и права женщин отдельно не оговаривается, поскольку подразумевается, что на женщин полностью распространяются все права, предоставленные представителям «трудящихся классов» страны.

В статье 13 об избирательных правах граждан республики говорится: «Правом избирать и быть избранными в Советы пользуются, независимо от вероисповедания, национальности, оседлости и т.п., следующие обоего пола граждане Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, коим ко дню выборов исполнилось восемнадцать лет…»

Теперь дискриминации подвергались не женщины, а те, кто «использовал наемный труд» и жил на «нетрудовые доходы». В это число, разумеется, попадали и женщины — представители прежних имущих классов.

Указанные декреты и резолюции были во многом декларативными и лозунговыми. В бурные месяцы революции они исполняли роль идеологических агитационных инструментов. Но многие положения этих документов уже реализовывались и на практике. Это видно по возрастающему числу делегаток различных съездов, конференций и подобных форумов, хотя абсолютное число представителей женщин, как правило, было невелико. Видно также и по появившимся женщинам в составе выборных Советов и в других советских органах.

Однако, участие женщин в общественной и политической жизни все еще оставалось незначительным. Удельный вес депутаток в Советах был крайне низок. И женские организации, очень оживившиеся после октября 1917 года, поднимали вопросы о том, чтобы предоставленные и декларированные права женщин активнее реализовывались во всех сферах жизни. Речь прежде всего шла об их массовом привлечении к общественной деятельности.

И руководители большевистской партии шли навстречу пожеланиям активисток женского движения. Правда, они рассматривали эти вопросы под своим углом зрения. Под достижением равенства большевики понимали «скорейшее коммунистическое воспитание женщин» и привлечение их в свои партийные ряды. Только после этого они готовы были выдвигать женщин на государственные посты.

Во исполнение подобных установок в октябре 1919 года для политического просвещения женщин в партийных организациях были созданы «Комиссии по агитации среди работниц», которые впоследствии были реорганизованы в «отделы по работе среди женщин», получившие сокращенное название — женотделы.

В этом же «просвещенческом» ряду стоит и декрет 1919 года о ликвидации безграмотности среди населения РСФСР. Его тоже справедливо считают «женским» по направленности, так как уровень грамотности женщин был значительно ниже, чем мужчин, и именно они составляли большинство на занятиях на курсах по ликбезу.

Говоря о решении женского вопроса в первые годы Советской власти, невозможно не упомянуть имя Александры Коллонтай — первой в истории женщины-министра и второй в истории женщины в статусе посла.

Коллонтай была инициатором создания и заведующей (с 1920) женотделом ЦК РКП(б). Она была видным политическим деятелем и бесспорным лидером борьбы за равноправие женщин. Правда, она сама резко выступала против «буржуазных феминисток» и против существования отдельных женских организаций, женских журналов и т.п.

Советские женщины, на взгляд Коллонтай, получив равные права в Советском государстве, должны были не обособляться, а включаться на равных в общие организации с мужчинами в борьбе за мировую революцию. К традиционному институту семьи Коллонтай вообще относилась крайне скептически, полагая, что женщины должны служить интересам класса, а не обособленной ячейке общества. Она сама так и поступила, оставив семью, сына, мужа и занявшись всецело революционной работой

Помимо достижения гендерного равенства в основных сферах жизнедеятельности, социалистические реформы разрешены в пользу женщин и специфические правовые моменты, касающиеся межполовых отношений. Так, закон о гражданском браке позволял женщине сохранять девичью фамилию, декларировалось право на аборт. Мужчина, женившийся на женщине с детьми, должен был принять на себя обязанности отцовства. Был максимально упрощен процесс развода, который мог осуществиться путем отправки почтовой открытки в адрес загса любым из супругов.

Однако все эти свободы и установленная обязанность женщин работать отныне на «социалистическом производстве» привели к такой «социализации» российских женщин, что институт традиционной семьи пошатнулся. В частности, это повлекло за собой резкое снижение рождаемости в стране. Возник вопрос о контрмерах.

Прочитав интересные заметки старого товарища моего Сергея Обогуева (http://oboguev.livejournal.com/926305.html , http://oboguev.livejournal.com/1481161.html), понял, что требуется серьёзно и подробно остановиться на вновь и вновь всплывающей в дискуссиях теме о большевистской "национализации" женщин. Сергей довольно интересно и в целом правильно ставит вопрос, но при этом многое оставляет "за кадром".

В принципе, обличители большевистской "национализации" женщин (к которым Обогуев не относится), опираются на следующее (цитирую Сергея):

1).
"...Как хорошо известно всякому человеку изучавшему марксизм и тем более истинному марксисту (а не фальсификатору), марксизм требует ликвидации семьи и обобществления женщин. Вот к примеру несколько цитат из главного программного документа революционного марксизма, марсксового "Манифеста Коммунистической Партии".

"Manifesto of the Communist Party", by Karl Marx and Frederick Engels, Authorized English Translation, Edited and annotated by Frederick Engels, London, 1888, цена 2 пенса.

"Authorized Translation" означает, что друг Фридрих подписывается, что это есть их подлинные с другом Карлом мысли.

Параграфы 100-102, 106-111, 188:

Отмена семьи! Даже радикальнейшие деятели серчают на коммунистов за это позорное намерение.

Но на чем основана современная семья, буржуазная семья? На капитале и частной прибыли. В полностью развитой форме она существует только у буржуазии; но она находит свое дополнение в бессемейности пролетариев и в проституции. БУРЖУАЗНАЯ СЕМЬЯ естественно ПЕРЕСТАНЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ, когда перестанет существовать это дополнение. Обе исчезнут С ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ КАПИТАЛА.

Но вы, коммунисты, хотите ввести публичность женщин! - хором вскрикивает вся буржуазия.

Буржуа видит в своей жене простой инструмент производства. Он слышит, что средства производства будут использоваться совместно и, естественно, только и может вообразить, что женщины будут подобным же образом обобществлены. Он не подозревает, что это именно вопрос отмены положения женщины как средства производства. Нет ничего смешней, чем выражаемый буржуазией высоко моральный ужас при обвинении коммунистов в намерении ввести публичность женщин.

Коммунистам не нужно вводить публичность женщин - она существовала почти всегда. Наши буржуа, не удовлетворенные обладанием женами и дочерьми пролетариев, не говоря уже об узаконенной проституции, наслаждаются, совращая жен друг друга.

Буржуазный брак есть самая подлинная публичность женщин.

КОММУНИСТОВ МОЖНО ОБВИНЯТЬ не более чем В ЖЕЛАНИИ вместо лицемерно скрываемого обобществления женщин ВВЕСТИ ОБОБЩЕСТВЛЕНИЕ ОФИЦИАЛЬНОЕ И ЧЕСТНОЕ. Более того, самоочевидно, что с устранением существующих производственных отношений исчезнет также и вытекающая из них публичность женщин, т.е. официальная и неофициальная проституция.

Социалистические и коммунистические писания содержат ценные элементы. [Даже реакционные социалисты] нападают на все основы существующего общества. Они представляют потому чрезвычайно ЦЕННЫЙ МАТЕРИАЛ ДЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ РАБОЧИХ. Их ЦЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ о будущем общества - например, ОТМЕНА различий между городом и деревней, СЕМЬИ, частной прибыли, платного труда [...] - все эти предложения означают исчезновение классового антагонизма..."

2).
Марксовому учению следовали не одни большевики, вот еще один декрет, из Саратова, на этот раз анархистов. Настоящий декрет был расклеен в Саратове и вокруг города (около 15 марта 1918 года). Декрет основан на предыдущем решении рабочих и солдатских депутатов Кронштадта. Это, знаете ли, колыбель революции.

Социальное неравенство и законный брак, существовавшие в прошлом, служили орудием в руках буржуазии. Благодаря этому орудию лучшие образцы всего прекрасного были собственностью буржуазии, что препятствовало подобающему воспроизводству человеческой расы. Настоящим декретом устанавливается:

4. Прежние владельцы сохраняют право пользования женами вне очереди.

5. В случае сопротивления бывшего мужа, предыдущий параграф не него не распространяется.

11. Каждый работающий обязуется вносить отчисление в 2 процента от своей заработной платы в общественный фонд. [...]

12. Граждане мужского пола, не принадлежащие к рабочему классу, для того, чтобы пользоваться теми же правами, обязуются платить 100 рублей в месяц в общественный фонд. [...]

19. Виновные в распространении венерических заболеваний подлежат строгому наказанию. [...]

Подпись. Саратовский Городской Совет, Россия.

3).
В сборнике материалов «Красный террор в годы гражданской войны» (Лондон, 1992, составитель Ю. Фельштинский), содержащем выдержки из дел Особой следственной комиссии при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России по расследованию злодеяний большевиков приводится следующий «Акт расследования о социализации девушек и женщин в гор. Екатеринодаре по мандатам советской власти»:

В г. Екатеринодаре большевики весною 1918 года издали декрет, напечатанный в «Известиях» совета и расклеенный на столбах, согласно коему, девицы в возрасте от 16 до 25 лет подлежали «социализации», причем желающим воспользоваться этим декретом надлежало обращаться в подлежащий революционные учреждения. Инициатором этой «социализации» был комиссар по внутренним делам еврей Бронштейн. Он же выдавал и «мандаты» на эту «социализацию». Такие же мандаты выдавал подчиненный ему начальник большевистского конного отряда Кобзырев, главнокомандующий Иващев, а равно и другие советские власти, причем на мандатах ставилась печать штаба «революционных войск Северо-кавказской советской республики». Мандаты выдавались как на имя красноармейцев, так и на имя советских начальствующих лиц - например, на имя Карасеева, коменданта дворца, в коем проживал Бронштейн: по этому образцу предоставлялось право «социализировать» 10 девиц.

Образец мандата [фотография приложена в качестве вещественного доказательства]:

Предъявителю сего товарищу Карасееву предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре 10 душ девиц возрастом от 16-ти до 20-ти лет на кого укажет товарищ Карасеев. Главком Иващев [подпись]

Место печати [печать]

На основании таких мандатов красноармейцами было схвачено более 60 девиц - молодых и красивых, главным образом, из буржуазии и учениц местных учебных заведений. Некоторые из них были схвачены во время устроенной красноармейцами в городском саду облавы, причем четыре из них подверглись изнасилованию там же, в одном из домиков. Другие были отведены в числе около 25 душ во дворец войскового атамана к Бронштейну, а остальные в «Старокоммерческую» гостиницу к Кобзыреву и в гостиницу «Бристоль» к матросам, где они и подверглись изнасилованию. Некоторые из арестованных были засим освобождены [...], другие же были уведены уходившим отрядом красноармейцев и судьба их осталась невыясненной. Так, например, ученица 5-го класса одной из екатеринодарских гимназий [т.е. ок. 17 лет] подверглась изнасилованию в течение двенадцати суток целою группою красноармейцев, затем большевики подвязали ее к дереву и жгли огнем и, наконец, расстреляли.

Еще большее количество женщих социализировалось не по мандатам, а в порядке революционной инициативы масс.

Местный Комиссариат [...] гарантирует каждой девушке, достигшей возраста 18 лет, полную неприкосновенность личности. Любой, покусившийся на девушку 18 лет оскорбительным языком или попытавшийся изнасиловать ее, будет ответственен по всей мере революционной законности перед Революционным Трибуналом. Всякий, изнасиловавший девушку, не достигшую 18 лет, считается государственным преступником и приговаривается к 20 годам тяжелой каторги, если он отказывается жениться на пострадавшей. Пострадавшая, обесчещенная девушка имеет право жениться на насильнике, если она того желает. По достижении 18 лет девушка считается государственной собственностью. Она обязана, под угрозой строжайшей кары, зарегистрироваться в Бюро Свободной Любви в Комиссариате Надзора.

Зарегистрировавшись в Бюро Свободной Любви, девушка получает право выбрать из мужчин в возрасте от 19 до 50 лет мужа-сожителя.

Примечания: (1) Согласие мужчины в этом случае не требуется. (2) Мужчина, на которого падает выбор, не имеет права протестовать.

Мужчинам также предоставляется право выбирать из девушек, достигших возраста 18 лет. Возможность выбора мужа или жены предоставляется раз в месяц. Бюро Любви автономно. В интересах государства мужчины в возрасте от 19 до 50 лет имеют право выбирать из зарегистрированных женщин. Согласие последних не требуется. Дети, появившиеся в результате этих союзов, считаются собственностью государства.

5).
Вошедшие в город красные латышские стрелки 1 января 1918 года провозгласили Декретом №1 Калужскую Советскую республику и Декретом №2 назначили председателем республики выходца из своих рядов - Петра Яновича Витолина.
Первым делом революционный латыш издал Декрет №3:

ДЕКРЕТ № 3
Об отмене частного владения женщинами.

1.С 1 января 1918 года отменяется право постоянного владения женщинами, достигшими возраста от 17 до 30 лет. Все женщины, которые подходят под настоящий декрет, изымаются из частного постоянного владения и объявляются достоянием всего трудового народа.
2. Граждане мужчины имеют право пользоваться женщиной не чаще четырёх раз в неделю и не более трёх часов.
3. За бывшими владельцами (мужьями) сохраняется право на внеочередное пользование своей женой.
4. Каждый мужчина, желающий воспользоваться экземпляром народного достояния, должен представить от рабочего заводского комитета или профессионального союза справку о принадлежности своей к трудовому элементу. Кто не достанет справку, будет вносить ежемесячно в казну одну тысячу рублей.
Примечание. Декретом упраздняется буржуазная семья и брак наряду с отменой денег и введением прямого продуктообмена, что является составной частью стратегии мировой пролетарской революции.

6).
"Пропагандируемый образец полового поведения срисовывался с отношений Ленина с Коллонтай (известной пропагандистской свободного секса). "Каждый может с каждой так же легко, как выпить стакан воды" -- удачно резюмировала дух этих начальных лет позднейшая пьеса."

Или такой:

7).
"Неужели вы полагаете, что революционным солдатам и матросам не растолковали сладостные положения манифеста?"
........................................ .....

Теперь, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда, рассмотрим всю эту "физику и лирику" по порядку.

1).
Очень жаль, что у Сергея не хватило пенсов на то, чтобы купить ещё и работу Ф. Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". Там довольно подробно объясняется, что подразумевал Манифест:

"...Полная свобода при заключении браков может, таким образом, стать общим достоянием только после того, как уничтожение капиталистического производства и созданных им отношений собственности устранит все побочные, экономические соображения, оказывающие теперь еще столь громадное влияние на выбор супруга. Тогда уже не останется больше никакого другого мотива, кроме взаимной склонности.

Так как половая любовь по природе своей исключительна,- хотя это ныне соблюдается только женщиной,- то брак, основанный на половой любви, по природе своей является единобрачием. Мы видели, насколько прав был Бахофен, когда он рассматривал переход от группового брака к единобрачию как прогресс, которым мы обязаны преимущественно женщинам, только дальнейший шаг от парного брака к моногамии был делом мужчин, исторически он по существу заключался в ухудшении положения женщин и облегчении неверности для мужчин. Поэтому, как только отпадут экономические соображения, вследствие которых женщины мирились с этой обычной неверностью мужчин,- забота о своем собственном существовании и еще более о будущности детей,- так достигнутое благодаря этому равноправие женщины, судя по всему прежнему опыту, будет в бесконечно большей степени способствовать действительной моногамии мужчин, чем полиандрии женщин.

Но при этом от моногамии безусловно отпадут те характерные черты, которые ей навязаны ее возникновением из отношений собственности, а именно, во-первых, господство мужчины и, во-вторых, нерасторжимость брака. Господство мужчины в браке есть простое следствие его экономического господства и само собой исчезает вместе с последним. Нерасторжимость брака - это отчасти следствие экономических условий, при которых возникла моногамия, отчасти традиция того времени, когда связь этих экономических условии с моногамией еще не понималась правильно и утрированно трактовалась религией Эта нерасторжимость брака уже в настоящее время нарушается в тысячах случаев. Если нравственным является только брак, основанный на любви, то он и остается таковым только пока любовь продолжает существовать. Но длительность чувства индивидуальной половой любви весьма различна у разных индивидов, в особенности у мужчин, и раз оно совершенно иссякло или вытеснено новой страстной любовью, то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества. Надо только избавить людей от необходимости брести через ненужную грязь бракоразводного процесса.

Таким образом, то, что мы можем теперь предположить о формах отношений между полами после предстоящего уничтожения капиталистического производства, носит по преимуществу негативный характер, ограничивается в большинстве случаев тем, что будет устранено. Но что придет на смену? Это определится, когда вырастет новое поколение: поколение мужчин, которым никогда в жизни не придется покупать женщину за деньги или за другие социальные средства власти, и поколение женщин, которым никогда не придетс ни отдаваться мужчине из каких-либо других побуждений, кроме подлинной любви, ни отказываться от близости с любимым мужчиной из боязни экономических последствий. Когда эти люди появятся, они отбросят ко всем чертям то, что согласно нынешним представлениям им полагается делать; они будут знать сами, как им поступать, и сами выработают соответственно этому свое общественное мнение о поступках каждого в отдельности,- и точка."

В чём дело? Что такого страшного было в положении женщин того времени? Вот что пишет Е.П. Блаватская в статье "Бревно и сучок" в 1890 году:

"...Сравним это с законами свободной Англии, с ее отношением к женщине, которая всего восемь-девять лет назад была попросту рабыней, у которой прав было меньше, чем у негра на плантации. Прочтите еще раз статью миссис Фенвик Миллер (см. цит. выше) и дайте оценку сами. Ей никак не удавалось получить высшее образование из-за того, что всю жизнь она была обязана находиться "под опекой мужчины". У нее не было никаких прав на имущество мужа, и она утратила права на все свое имущество, до единого пенни, хотя и заработанное своим трудом, короче говоря, у нее не было никакого права ни на какие виды собственности, включая унаследованные или приобретенные. Человека, оставившего ее ради другой женщины и бросившего ее и детей на произвол судьбы, нельзя было заставить обеспечивать их, в то время как он имел право на каждый пенни, заработанный его женой, так как "умственные способности жены принадлежат ее мужу". Как бы он с ней не поступал, она не имела права ни на какую компенсацию, не говоря уже о том, чтобы обратиться на него в суд с иском или даже жалобой. Более того, она не имела родительских прав как мать; английский закон признает родительские права только отца. У нее можно было забрать детей даже навсегда, а она была бессильна что-либо сделать. Слово миссис Фенвик Миллер:

Жена в глазах закона просто не существовала... Даже "дело дошло до того, что около двух лет назад семеро судей на тайном совещании признали тот факт, что в соответствии с законом, женщина до сих пор является ничем иным, как рабыней, не имеющей никаких прав свободного волеизъявления... Разве это не рабство?.. Тяжкие беды и побег матери-мулатки, придуманные гениальной миссис Стоу, заставляли рыдать всю Англию; но ведь и у английских и шотландских матерей -- благородных женщин, любящих матерей... -- отнимали от груди детей, или им приходилось втайне бежать и жить, скрываясь в безлюдном убежище со своими малышами, ибо это было единственным способом для этих разбитых сердец сохранить своих любимых детей..."

Давным-давно Герберт Спенсер произнес следующее:

Жену в Англии можно было купить с пятого по одиннадцатый век, и еще в семнадцатом веке добропорядочные мужи не считали для себя зазорным бить своих жен. Джентльмены (!) устраивали увеселительные прогулки в Брайдуэлл, чтобы полюбоваться тем, как несчастных женщин подвергают бичеванию. Публично бичевание женщин было отменено в Англии лишь в 1817 году."

Вот против каких порядков боролся прекрасный семьянин Энгельс.

Придя к власти, большевики стремились раскрепостить женщину, повысить её общественно-политическую активность (вернее, научить её этому), вовлечь в социалистическое строительство. В.И.Ленин говорил: "Мы втягиваем женщин в работу советского хозяйства, управления, в законодательство и в правительственную работу. Мы открываем им двери всех курсов и учебных заведений, чтобы повысить их профессиональную и социальную подготовку".
Возможно ли это было в деревнях тех лет без кардинальных перемен? В подавляющем большинстве неграмотные (в лучшем случае малограмотные), занятые тяжелейшим трудом, они пассивнее мужчин относились к общественным делам. По обычаю общественными делами в деревне занимались только главы семей. Женщины, взрослые сыновья, если они не отделились хозяйством, и другие члены семьи в деревенских сходах, собраниях и разного рода выборах ранее не участвовали. Например, в отчете Калужского губисполкома говорилось о "крепко держащейся среди крестьян привычке являться на собрания только домохозяевам. ...Женщины до сих пор считают посещение собраний мужским делом и... по домашним условиям они часто не могут посещать собрания".

Вот против чего боролись большевики.

Среди них были и крайне левые, типа Троцкого, которым виделась замена семьи неким общественным учереждением, но они не были поддержаны большинством, к тому же жизнь очень быстро и властно внесла свои коррективы, и их голос практически не был слышен.

Другое дело, что в революцию, в Гражданскую, просто невозможно поконтролировать, предсказать каждую ситуацию -- слишком разные люди поднимаются тогда на поверхность...

Кстати, были ведь и вообще самозванцы, называющие себя большевиками, которые успевали и людей расстрелять!.. Вот, например, читаем у Олега Волкова в его "Погружении во тьму": "...После октябрьского переворота там сразу появился эмисар новой власти -- как выяснилось потом, самозванец -- матрос Клюев, дебютировавший расстрелом десятка заложников и конфискациями, смахивавшими на грабёж".

2).
Ну о этом декрете в г. Саратове мы уже знаем -- это фальшивка, о которой подробно написано в статье профессора Алексея Велидова ""Декрет" о национализации женщин" (). Поэтому не имеет смысла подробно останавливаться на этом "документе" и повторяться. Если вы ещё не знакомы с этой статьёй -- рекомендую её к прочтению.

3).
"Акт расследования о социализации девушек и женщин в гор. Екатеринодаре по мандатам советской власти", составленный Особой следственной комиссией при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России по расследованию злодеяний большевиков, из сборника материалов выпущенного под редакцией Ю. Фельштинского и Г.И. Чернявского, в интернетовских дискуссиях цитируют часто и с большой охотой.

К сожалению, при цитировании "забывают" упомянуть, что сами Ю. Г. Фельштинский и Г. И. Чернявский пишут по поводу этой самой комиссии:

"Разумеется, в условиях ожесточенной гражданской войны в России деятельность Особой комиссии не могла не оказаться под глубоким влиянием политических взглядов и настроений антибольшевистских деятелей Вооруженных сил Юга России и связанных с деникинской армией гражданских лиц широкого партийного спектра от правых монархистов до левых кадетов. Такой политический настрой, означавший "презумпцию виновности" большевиков, по-видимому предопределил некоторые неточности и преувеличения в описании отдельных конкретных фактов большевистского террора. Обращает на себя внимание, что в ряде документов Особой комиссии более или менее откровенно прослеживаются нотки русского великодержавного шовинизма, в частности антисемитские настроения ее членов, весьма распространенные в деникинской армии."

Вот что пишет по этому же поводу другой историк -- Ю. И. Семёнов:

"…Что касается материалов созданной Деникиным комиссии по расследованию деяний большевиков, то данное учреждение менее всего было заинтересовано в установлении истины. Её цель - антибольшевистская пропаганда. Кстати сказать, белогвардейские пропагандисты так перестарались с обличением большевистских зверств, что, когда вскрылась лживость многого из сказанного ими, общественное мнение Запада было склонно вообще не верить ничему плохому о большевиках. Этим объясняется то недоверие, с которым отнеслись интеллигенты Запада к вестям о сталинских процессах 30-х годов."

Пока что я не видел подлинного "Декрета", выпущенного в Екатеринодаре, только упоминание о нём в белогвардейском "акте". Думаю, до его обнародования и проведения экспертизы на подлинность, можно с полным основанием отнести его к белогвардейскому творчеству, рождённому саратовской авантюрой.

4). и 5).
Эти два "декрета" -- настоящие, порождённые слишком ретивыми революционерами на местах.
Но вот что важно и о чём тоже "забывают" обличители -- отношение к ним центральной власти. В уже упоминавшейся выше статье проф. Велидова читаем: "Кое-где на местах, в глухих деревнях чересчур ретивые и невежественные должностные лица принимали фальшивый «декрет» за подлинный и в пылу «революционного» усердия готовы были осуществлять его. Реакция официальных властей была резко отрицательной. В феврале 1919 года В. И. Ленин получил жалобу Кумысникова, Байманова, Рахимовой на комбед деревни Медяны Чимбелевской волости, Курмышевского уезда. Они писали, что комбед распоряжается судьбой молодых женщин, «отдавая их своим приятелям, не считаясь ни с согласием родителей, ни с требованием здравого смысла». Ленин сразу же направил телеграмму Симбирскому губисполкому и губернской ЧК: «Немедленно проверьте строжайше, если подтвердится, арестуйте виновных, надо наказать мерзавцев сурово и быстро и оповестить все население. Телеграфируйте исполнение» (В. И. Ленин и ВЧК, 1987. с. 121 - 122). Выполняя распоряжение председателя Совнаркома, Симбирская губчека провела расследование по жалобе. Было установлено, что национализация женщин в Медянах не вводилась, о чем председатель ЧК телеграфировал 10 марта 1919 года Ленину. Через две недели председатель Симбирского губисполкома Гимов в телеграмме на имя Ленина подтвердил сообщение губчека и дополнительно доложил, что «Кумысников и Байманов проживают в Петрограде, личность Рахимовой в Медянах никому не известна» (там же, с. 122)."

Таким образом, эти два известных "декрета" никоим образом не отражали политику большевиков в отношении женщин.

Интересная деталь. "Витолин Петр Янович, род. 1892, Курляндская губ., Эллернская вол., латыш, член ВКП(б), начальник Управления плодоводства Московской обл. Адрес: Гоголевский бул., д.17, кв. 15. Рассстрелян 10.02.1938. Место захоронения: Коммунарка." -- теперь жертва сталинизма.

6).
Тут Сергей явно что-то нафантазировал.

Во-первых, никогда я не слышал ни о каких отношениях Ленина с Коллонтай... Видимо Обогуев перепутал её с Инессой Арманд. Но ведь и про Ленина с Арманд практически никто не знал (да и сегодня всё это лишь гадания на кофейной гуще бульварных газет)...
Кстати, почему-то всевозможные охотники копания в грязном белье, никогда не вспоминают о любовных похождениях Александра Второго, Александра Третьего и пр. Но вот возможная увлечённость именно Ленина и Арманд им встаёт костью поперёк горла...

Во-вторых, распутную жизнь никогда не пропагандировали, а пропагандировался следующий образец:

Залкинд А. Б. "Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата" :

I. Не должно быть слишком раннего развития половой жизни в среде пролетариата-первая половая заповедь революционного рабочего класса.
II. Необходимо половое воздержание до брака, а брак лишь в состоянии полной социальной и биологической зрелости (т. е. 20-25 лет) – вторая половая заповедь пролетариата.
III. Половая связь – лишь как конечное завершение глубокой всесторонней симпатии и привязанности к объекту половой любви.
IV. Половой акт должен быть лишь конечным звеном в цепи глубоких и сложных переживаний, связывающих в данный момент любящих.
V. Половой акт не должен часто повторяться.
VI. Не надо часто менять половой объект. Поменьше полового разнообразия.
VII. Любовь должна быть моногамной, моноандрической (одна жена, один муж).
VIII. При всяком половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребенка и вообще помнить о потомстве.
IX. Половой подбор должен строиться по линии классовой, революционно-пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально полового завоевания.
X. Не должно быть ревности. Половая любовная жизнь, построенная на взаимном уважении, на равенстве, на глубокой идейной близости, на взаимном доверии, не допускает лжи, подозрения, ревности.
XI. Не должно быть половых извращений.
XII. Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов. Половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая.

Брошюра "Революция и молодежь", издательство Коммунистического Университета им. Я. М. Свердлова, 1924 год.

Как видим, тут есть к чему придраться, но ни о какой половой распущенности и речи нет.

В сталинские 30-е "отменили" и классовый подход, что возмутило Троцкого до глубины души. В своей книге "Преданная революция" он писал: "Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый "семейный очаг", т.е. архаическое, затхлое и косное учреждение... Место семьи... должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания", -- то есть "действительное освобождение от тысячелетних оков. Доколе эта задача не решена, 40 миллионов советских семей остаются гнездами средневековья... Именно поэтому последовательные изменения постановки вопроса о семье в СССР наилучше характеризуют действительную природу советского общества... Назад к семейному очагу!.. Торжественная реабилитация семьи, происходящая одновременно - какое провиденциальное совпадение! -- с реабилитацией рубля... Трудно измерить глазом размах отступления!.. Азбука коммунизма объявлена "левацким загибом". Тупые и черствые предрассудки малокультурного мещанства возрождены под именем новой морали" (с.121,122,127).

Кстати, сохранилось и свидетельтво отношения Ленин к проблеме половой распущенности.

Клара Цеткин "Воспоминания о Ленине" :

«Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодёжь взбесилась, прямо взбесилась. Эта теория стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы её утверждают, что теория эта марксистская. Спасибо за такой «марксизм», который все явления и изменения в идеологической надстройке общества выводит непосредственно, прямолинейно и без остатка исключительно только из экономического базиса …

Я считаю знаменитую теорию «стакана воды» совершенно не марксистской и сверх того противообщественной. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой, будь оно возвышенно или низко. Энгельс в «Происхождении семьи» указал на то, как важно, чтобы половая любовь развилась и утончилась. Отношения между полами не являются просто выражением игры между общественной экономикой и физической потребностью. Было бы не марксизмом, а рационализмом стремиться свести непосредственно к экономическому базису общества изменение этих отношений самих по себе, выделенных из общей связи их со всей идеологией.

Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ? Но важнее всего общественная сторона. Питьё воды дело действительно индивидуальное. Но в любви участвуют двое, и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется общественный интерес, возникает долг по отношению к коллективу. Как коммунист, я не питаю ни малейшей симпатии к теории «стакана воды», хотя бы на ней и красовалась этикетка «освобождённая любовь». Вдобавок, она и не нова, и не коммунистична. …

Не то чтобы я своей критикой хотел проповедовать аскетизм. Мне это и в голову не приходит. Коммунизм должен нести с собой не аскетизм, а жизнерадостность и бодрость, вызванную также и полнотой любовной жизни. Однако, по моему мнению, часто наблюдаемый сейчас избыток половой жизни не приносит с собой жизнерадостности и бодрости, а, наоборот, уменьшает их. Во время революции это скверно, совсем скверно».

Клара Цеткин выдумала слова Ленина? Нет. У нас есть подтверждение, что именно так он и думал.

В конце 1914 года Инесса Арманд прислала Ленину план своей брошюры о женском вопросе, выставив в ней требование свободной любви. 17 января 1915 г., в своём ответе, Ленин советует ей это требование выкинуть. Он пишет: "Это... не пролетарское, а буржуазное трбование". По его мнению, у "буржуазных дам" оно сводится к "свободе от деторождения и свободе адюльтера". (ПСС. Т.49. С.51). В другом письме, от 24 января 1915 г., он поясняет: "...Вы, совершенно забыв объективную и классовую точку зрения, переходите в "атаку" на меня... "Даже мимолётная страсть и связь" "поэтичнее и чище", чем "поцелуи без любви" (пошлых и пошленьких) супругов. Так Вы пишите. И так собираетесь писать в брошюре... Логичное ли это противопоставление? Поцелуи без любви у пошлых супругов грязны. Согласен. Им надо противопоставить... что?.. Казалось бы: поцелуи с любовью? А Вы противопоставляете "мимолётную" (почему мимолётную?) "страсть" (почему не любовь?) -- выходит, по логике, будто поцелуи без любви (мимолётные) противопоставляются поцелуям без любви супружеским... Странно. Для популярной брошюры не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский... пошлый и грязный брак без любви -- пролетарскому гражданскому браку с любовью (с добавлением, если уж неприменно хотите, что и мимолётная связь -- страсть может быть грязная, может быть чистая)..."(ПСС. Т.49. С.56).

7).
Таким образом, как мы видим, ничего общего с "национализацией" женщин большевики в "Коммунистическом Манифесте" не видели и уж разумеется ничего подобного не растолковывали "революционным солдатам и матросам", а за всевозможные художества, если ловили, наказывали.
________________________________________ ______________

Подведём итоги.

1. Все достоверные "декреты", предъявляемые современными обличителями, носят локальный характер, изданны по инициативе слишком ретивых и очень глупых революционеров.
2. Подобые действия не только не приветствовались и не поощрялись центральной властью, но и карались. Если подобные случаи становились известны, назначалось расследование.

В большевистском руководстве, правда, были приверженцы "отмирания семьи", но даже они не планировли никакой "национализации". Их идеи не получили никакой серьёзной поддержки и развития и постепенно были полностью забыты.