Не единожды в нашей стране делались попытки и, как думало тогда мудрое руководство страны в лице Политического бюро ЦК КПСС, принимались всевозможные меры для искоренения пьянства и алкоголизма. Были они и после окончания гражданской войны и после окончания Великой Отечественной войны, в которой приучили даже не пьющих к наркомовской норме.

Само же руководство страны нисколько не ограничивало себя по части спиртного, да и не пили такое по качеству спиртное, которое был вынужден употреблять простой трудовой люд. По докладу руководству страны, пьянство достигло того уровня, после которого наступала деградация общества. За ней стоял предел — быть или не быть народу.

Стоящий в то время у партийно-государственного руководства страны, еще носящей имя- СССР- Ю.А. Андропов, имевший об этом сведения и выкладки от ученых- врачей и социологов, прекрасно понимал, что в стране надо принимать спешные и решительные меры по спасению нации.

Но, несколько забегая вперед и как обычно бывает у нас в стране, говоря, ставшими крылатыми словами бывшего главы правительства Черномырдина, что «…хотелось как лучше, а получилось как всегда!». Но Андропову судьбой попросту не было отпущено времени для проведения в жизнь антиалкогольной политики. Вопросами идеологической политики в ЦК КПСС тогда занимался член Политбюро – Ян Пельше. Он вырос и воспитывался в одной из стран Прибалтики, где сам общий уровень культуры, в следствии, еще до военной принадлежности всех стран Прибалтики к странам восточной Европы, был намного выше чем в европейской части России, а тем более, гораздо выше, чем в огромной ее азиатской части

Суть ее заключалась отнюдь не в том, что бы полностью убрать из оборота спиртное и создать его дефицит. Это сделали вошедшие в историю, как последний Генеральный секретарь ЦК КПСС, он же первый и последний Президент СССР, а так же его, в ту пору, рьяные соратники, во главе с идеологом ЦК КПСС Егором Лигачевым.

Ведь по количеству употребления спиртного на душу населения, Россия отнюдь не была, как это почему — то принято считать, на первом месте в Мире.

Например, во Франции и Италии спиртного, с расчетом на одного человека в год, употребляется больше, но процентная цифра количества алкоголиков к остальному населению, в этих странах весьма незначительна. Имеется по этому поводу различная числовая выкладка. Но неоспоримо одно, что если в какой либо стране процентное число страдающих алкоголизмом будет приближаться даже к 15 %, то налицо приближение деградации целой нации и народа.

Прекрасно это понимая, программа борьбы с пьянством и алкоголизмом планировалась и строилась с условием выпуска более качественных винно-водочных изделий и пивоваренной продукции. Причем предполагалось открытие «Пивных баров» и Кафе, по типу немецких «Гаштетов» и французских «Бистро», где бы люди могли, выпив пива или хорошего вина и даже 100-150 гр. качественной водки, пообщаться друг с другом, вместо того, что бы пить, что придется и где придется. Но после смерти Андропова все обернулось не так, как было задумано.

Для простого и трудового народа, по всей стране были созданы унизительные очереди в редких специализированных магазинах. Причем, покупка спиртного не могла обходиться без справок, выдаваемых созданными на уровнях районов, так называемых «Обществ трезвости», а в сельской местности выдавались, типа талонов, справки на приобретение спиртного. Талоны на отпуск спиртного, как бы разделялись на три категории; по поводу рождения, для свадеб и для похорон.

Из-за дефицита спиртного резко возросло самогоноварение, а так же изготовление спиртного из различных бытовых спиртосодержащих жидкостей. Употребление всего этого нередко вызывало летальный исход. Люди стали вымирать сотнями.

Далее, дело дошло до того, что не только закрывались многие ликероводочные и пивоваренные заводы, но выкорчевывались виноградные плантации, полностью был прекращен выпуск дубовых и буковых бочек, которые, кстати, годятся не только для вина и пива, а ведь в них очень хорошо получаются мочения из яблок, помидоров, огурцов, капусты, грибов. Да мало ли чего можно в них приготовлять и хранить.

Вот на волне этой антиалкогольной борьбы, партийное руководство областного управления внутренних дел, ни как не могло оставаться в стороне и решило повести решительную борьбу с этим злом среди личного состава своих сотрудников в масштабе всей области.

Там, в УВД (управлении внутренних дел), партийные лидеры решили, что служба участковых инспекторов милиции, особенно в сельской местности, более подвержена влиянию «зеленого змия». Данное умозаключение основывалась на том, что, мол, они находятся вдали от руководства РОВД, а главное, от всевидящего взгляда замполитов. Вот поэтому и решили начать выявлять «приятелей» Диониса * среди участковых инспекторов сельской местности. Естественно был издан соответствующий приказ и к нему составлен план контроля исполнения. Данные документы, хотя и не носили гриф секретности, но тщательно скрывались для их огласки, особенно это касалось графиков вызовов сельских участковых инспекторов в поликлинику УВД для медосмотра. Да и сама причина такого медосмотра так же скрывалась под обыкновенным вызовом, якобы для каких то плановых занятий, либо совещания. Но делалось это внезапно, обязательно по понедельникам и сотрудники об этом уведомлялись в самое последнее время.

Вот такой вызов по телетайпу и пришел в воскресенье, причем уже вечером, в один из сельских и довольно отдаленных от областного центра, РОВД (районный отдел внутренних дел). В телетайпном сообщении было сказано, что бы все участковые инспектора, срочно, в понедельник, к 9-00 , прибыли в УВД в повседневной форме одежды, без оружия и с рабочими тетрадями Дежурный по РОВД, как это и положено, по телефону, доложил руководству РОВД и получил указание начальника РОВД- обзвонить всех участковых и обязать их явкой в УВД к указанному времени.

Некоторая сложность заключалась в том, что до областного центра, к указанному времени, можно было только доехать на поезде, который отходил с вокзала райцентра в три часа пятнадцать минут ночи, а к месту их назначения, т.е. в областной центр, он прибывал около половины седьмого часа утра.А от вокзала до здания УВД можно доехать трамваем или автобусом минут за двадцать-двадцать пять. Так что у них еще оставался и некоторый запас времени.

• Вакх или Дионис — в греческой мифологии- бог плодородия, вина и веселья.

Отсюда и «Вакханалия», т.е. безудержность в пьянстве (прим. автора.)

Приятели-сослуживцы встретились на железнодорожном вокзале, в половину второго ночи, и сюда же помощник дежурного по РОВД привез для них заранее выписанные командировочные и проездные документы на всех семерых и пожелал всем им счастливого пути. Правда, вид этих коллег был несколько «помятый», что объяснялось бурно, в разрез с антиалкогольной политики партии, проведенным субботним и воскресным днями, да к тому же в ночь с воскресенья на понедельник, никто из них практически и не спал.

На вокзал поезд прибыл по своему обычному расписанию и они сели в бригадирский купированный вагон, проводником которого оказался мужчина лет тридцати, который предложил им разместиться по разным купе, но если они не желают немного поспать, то пройти в последнее купе, в котором ехал сотрудник ЛОВД (линейного отделения внутренних дел), сопровождающий состав, мол, там, если сидеть, то можно свободно разместиться и восьмерым.

Сопровождающим оказался хорошо знакомый им работник милиции, к тому же ранее начинавший работать в их РОВД, но затем перешедший в ЛОВД, отделение которого находилось в соседнем с их райцентром городе. Естественно, что все обрадовались этой столь неожиданной встрече и кто- то высказал мысль, что неплохо бы и «обмыть» такую встречу, да только вот настали времена, когда спиртное стало дефицитом, вслух и от всей души, ругнул по этому поводу генсека и его ближайшее окружение.

Но их коллега из транспортной милиции сказал, что со спиртным не такая уж и проблема и что у его знакомого проводника этого вагона, как впрочем и у остальных из этого состава, который формируется в г. Ростов-на-Дону, можно его купить, правда, чуть подороже, чем в магазине, но ведь зато никакой очереди! Это сообщение было принято с явной радостью. Тут же были собраны деньги на четыре бутылки водки, а закуска у них была своя, поскольку каждый из них взял с собой в дорогу по куску сала, хлеба, да несколько в крутую сваренных яичек.

Буквально через десять минут купе напоминало корчму. После второго выпитого стаканчика, когда заметно поднялось настроение и в голове стало более-менее ясно, из кармана одного из участковых были извлечены карты и началась игра три на три в «дурака» с погонами. Так незаметно, за карточной игрой, была допита и остальная водка, и так же незаметно поезд прибыл на железнодорожный вокзал областного центра. Сюда же доехал и работник ЛОВД, сопровождение которого оканчивалось еще за сто километров, на узловой станции, где и размещался линейный отдел милиции. Но ему несколько было легче, поскольку после сопровождения был положен отдых.

Распрощавшись с коллегами и купив у проводника еще четыре бутылки водки своим приятелям для обратной дороги, он ближайшим поездом поехал назад.

Приятели предусмотрительно положили спиртное в ячейку автоматической камеры хранения, умылись в служебном туалете, апельсиновой коркой зажевали запах спиртного и вскоре поехали к зданию УВД.

Когда они к нему подходили, то у входа их уже встречал их куратор из службы участковых инспекторов. Кроме их, к зданию УВД подошли еще четыре группы участковых инспекторов милиции из других сельских РОВД.

И только тут, когда были по списку проверены прибывшие, всем им было объявлено, что вместо занятий и совещания будет произведен профилактический медицинский осмотр. Еще не зная сути и цели предстоящей процедуры, но, догадываясь, что это вовсе совсем неспроста, что это какой то специальный подвох, в толпе участковых прошел негромкий ропот возмущения. Но делать было нечего, пришлось строем проследовать до поликлиники УВД.

После того, как была снята верхняя одежда, около раздевалки, как часовые у мавзолея, встали двое сотрудников УВД. Так что надежда ускользнуть от осмотра была окончательно потеряна, да к тому же, еще ведь были по списку отмечены все прибывшие. Оставалось только уповать на судьбу и питаться надеждой, что вся эта процедура, как- то, все же благополучно обойдется.

Автору неизвестно, как провели субботний и воскресный дни, и как протекал путь участковых инспекторов из других сельских РОВД, но те сотрудники, с которых началось это повествование, в основном, были физически крепкие мужчины, возраста от тридцати до сорока лет, так что выпитое в поезде спиртное внешне совсем не проявлялось.

Но когда первый из них попал в кабинет врача-терапевта, то у него было выявлено явно повышенное давление. На вопрос врача об употреблении им накануне спиртного, он, не растерявшись, сходу придумал рассказ яко бы о замужестве своей сестры, а отказаться от употреблении каких то, трех-четырех чарок, за здоровье и благополучие молодоженов, просто было не прилично, а поэтому у него и повышенное давление. В ответ врач ничего не сказал, равное как ничего об этом не сказал остальным своим сослуживцам, этот, первый из подвергнутых медосмотру.

Но и у второго, третьего, четвертого и так до седьмого, из подвергнутых осмотру, оказалось повышенное давление и учащенный пульс. Но им врач почему то не задавал ни каких вопросов относительно употребления накануне спиртного, а лишь делал соответствующие записи в медицинских карточках.

Когда же очередь дошла до самого последнего, седьмого, их сослуживца, довольно крупного мужчину сорока трех лет, то и у него давление оказалось гораздо выше нормального. Этак, прищурясь, врач с иронией спросил у него, не был ли и он на свадьбе, при этом показав на шкалу прибора? Эти слова сразу насторожили участкового и он решил, что и у его коллег ни как не могло быть нормального давления, и они, наверное, раз на это намекает доктор, выдвинули версию о том, что яко бы были на какой то свадьбе. Но почему же они его об этом не предупредили? Прямо подтвердить это он побоялся. А вдруг врач, у его предшественников, уже расспрашивал о том, где да у кого была эта свадьба.

Но выходит, раз были остальные, то и он так же должен быть исключением на этой свадьбе. В то же время была опасность и изобличения его, а следовательно и других его сослуживцев, в этой ложной, попросту придуманной свадьбе. Чего стоит врачу через начальника РОВД проверить все это? Ведь это можно проверить быстро и самым элементарным способом. Но в его голову ни как не приходило, какое либо вразумительное, а главное, уважительное объяснение употребления спиртного. Поэтому он, что бы окончательно самому не попасть, как говорится, впросак, да еще и не подвести своих коллег-сослуживцев, изрек то, что на свадьбе он так же яко бы был, но провел там не очень мало времени. Затем он яко бы поехал к себе домой, но по пути попал на «свежину». Другими словами, его знакомый односельчанин, в своем хозяйстве, зарезал поросенка, а ему, мол, некуда было деваться. Вот пришлось и там немного посидеть за столом, что, разумеется, никак не могло обойтись без спиртного. Вот в том то и причина того, что у него высокое давление.

Врач ничего не ответил на это оправдание, а только старательно сделал соответствующие записи в медицинской карточки любителя свежины. Автору неизвестно, как происходили осмотры остальных участковых инспекторов из других сельских РОВД, т.е. как они объясняли наличие своего повышенного давления, но после медосмотра всех участковых распустили по домам.

Наша «великолепная семерка» заспешила на железнодорожный вокзал к заветной ячейке автоматической камеры хранения. Причем, еще по пути к вокзалу, им чисто случайно удалось купить по две бутылки «Жигулевского» пива. К тому же на вокзале они вновь, после медосмотра, встретились со своими коллегами-участковыми инспекторами из двух соседних районов. Оказалось, что у одного участкового инспектора, из соседнего района, имеется родственник, который работает снабженцем железнодорожного ресторана. Поиски этого родственника не заняли много времени, результатом которого произошло приобретение десяти бутылок водки. В итоге получилось целых четырнадцать бутылок водки на тринадцать человек! Пиво при этом в счет вообще не бралось. Для закуски были использованы остатки от домашнего провианта, да купленные на вокзале «чебуреки».

Таким образом, обратная дорога проходила еще веселее. При обмене мнениями по вопросам медицинского осмотра выяснилось, что и у работников из соседнего РОВД не совсем было в порядке с показанием давления. О такой причине все откровенно и вкратце поведали о проведенных ими субботних и воскресных днях. Тогда то и любитель свежины узнал, что только первый, из освидетельствованных его коллег, придумал и выдвинул версию о некой свадьбе своей сестры, а остальных об этом врач вовсе и не спрашивал. Выходило, что последний из участковых, попросту сам же и «раскололся», честно признавшись, что употреблял спиртное по случаю забоя поросенка, т.е. был на «свежине». Поняв теперь свою оплошность, он стал предъявлять претензии к своему сослуживцу, который был первым из числа освидетельствованных, мол, почему тот его, да и остальных то же, не предупредил в отношении какой то там выдуманной им свадьбы!? Но при совместном обмене мнений по этому вопросу, все. решили, что никто во всем этом не виноват. Винить же надо руководство УВД, которое придумало всю эту унизительную «комедию» с медосмотром, а в конце концов, во всем этом виноваты первые лица партийной и государственной власти страны, которые, в очередной раз, затеяли бесполезную процедуру по избавлению трудового народа, от ими же, в лице их предшественников, заведенного пьянства..

Разумеется, что сами они, эти руководители страны, в число подвергнутых пьянству, почему то не входили. Только позже, на примере первого Президента РФ, посредством средств массовой информации, наш народ узнал, что первое лицо нашего Государства, ни коем образом не отстает и не кому не уступает в этом пальму первенства! Впрочем, у нас в стране, чисто по русской традиции, первому лицу, обязательно надо чем то отличаться перед своими рядовыми согражданами и обязательно стоять выше их, а иначе и нельзя.. Ура! Вперед! Впредь так и держать, Великая Россия! Наши, уже нынешние, правители еще и не то придумают для блага своего народа! Ведь у нас в стране на то, сверху и до низу, объявлена демократия!

Не могу только точно сказать, то ли в УВД поняли всю нелепость и унизительность, а главное бесполезность, задуманных медосмотров, то ли это делалось просто так, для «галочки», как у нас издавна принято делать очередную глупость в угоду власти имущим, но подобные мероприятия больше не повторялись.

"Яички и зад молодых людей не имеют никакого отношения к защите страны. Даже командный состав понимаете это, так как, конечно же, ничего в этой области не может быть причиной дать не пустить человека служить в армии. Несмотря на это, ретивые начальники продолжают проверки оптимальной функции этих частей тела не только до, но и по окончании службы. В конце концов, крайняя плоть могла залипнуть спустя последнего экзамена...Лучше убедиться, что не залипла. [...]

Как бы странно это не было, в Германии, под видом понятия "государственная служба" такой медицинский осмотр [который ранее был подробно описан как сцена из извращенного порнофильма, но я это все переводить не буду] узаконен и общепринят. Снова и снова звучит: "Раздевайтесь до гола!" Снова и снова государство и его услужливые помощники протягивают руки к яичкам и крайней плоти мужчин, снова и снова им приказывают повернуться задом и раздвинуть ягодицы. И неожиданно (ну не удивительно ли это?) никто не видит в этом проблемы. Они называют это и на этом собеседники умывают руки. В конце концов, "такие правила", "это надо терпеть". На этих словах, если разговор и был начат, обычно, заканчивается. [...]

Принудительная служба в армии и унижение своих же собственых солдат были неотъемлемыми инструментами не только для запланированного захвата других стран, но и для уничтожения "недостойных" граждан в своей (приемной) стране. Было крайне важно избежать любого восстания, и вождь знал как этого достигнуть. Для этого требовались запуганные, послушные, подобострастные люди, а для этого их надо было должным образом воспитать. Воспитательный метод был очень прост большинство людей станут послушными, если будут стоять голыми перед отборочной комиссией. Большинство насильно раздетых людей чувствуют себя униженными и беззащитными. Когда человек стоит голый перед комиссией, когда он предоставляет по требованию свои гениталии на всеобщий обзор, когда ему приказывают повернуться и раздвинуть ягодицы...в этот момент, если не раньше, даже самые сильные мужчины будут слабыми и ничтожными. Если этого не случилось раньше, в этот момент, будет сломано личное сопротивление. Это первый шаг в подготовке послушного солдата."

Не напоминает ли это дискуссию в комментариях темы

Очень поразительный момент в дискуссии - использование унижения с целью заставить женщин почувствовать стыд, обвинить их самих в том, что существующее положение дел существует, вместо того, чтобы ответить на вопрос "С какой целью производятся осмотры с такой ненормальной частотой?" и "Почему такой дикий надзор появился именно за женщинами?"

Для того, чтобы понять, как стыд и унижение используются для социального контроля, важно понять разницу между стыдом и унижением.
Когда нам стыдно , мы думаем, что мы сами стали причиной этого.
Когда нас унизили , мы думаем, что нам незаслуженно причинили вред.

Доминантной группе выгодно убедить подчиненную группу в том, что они сами заслуживают то, что с ними происходит. Они сами виноваты в том, что они ненормальны или убоги (в дискуссии это в полной мере проявилось в том, что женщины каким-то образом особы в том, что у них что-то плохо заметно, они сами не могут о себе заботиться, что они больные, грязные, рассадники болезней и т.п. чушь). Если начать вести дискуссию в ключе, что ты женщина, поэтому ты этого заслужила, то внимание участников беседы отвлекается от собственно действий доминантной группы (в данном случае, врачей).

Если же подчиненная группа осознает, что над ними производят какие-то непотребные действия, она сможет сфокусировать внимание на практике и поведении доминантной группы. В данном случае, когда женщины осознают, что им делают бесполезные осмотры, они могут поставить под вопрос правомерность осмотров, а не отвлекаться на ответы на вопросы о том, что с ними не так (Hartling, Rosen, Walker, & Jordan).

Некоторые приемы, которые использовали собеседники, видать из обезьяней группы, где принято махать кулаками и бить по морде - оскорбления, поиски проблемы у собеседниц (если вы против, значит у вас какие-то психологические проблемы), указания на то, что врачи не те попались (вопрос не в хорошести врача, а в целесообразности осмотров), на неуменее сказать "нет" (вы же можете отказаться!), запугивание (умрете от рака все прям завтра). Это все уводит от вопроса - зачем делать то, что не надо делать?

Немного по теме ритуального поведения в современном обществе

Я и моя подруга Дина вот уже второй год работаем в медкомиссии
Московского областного сборного пункта в городе Железнодорожный. Нам по 19
лет. В прошлом году были практикантками, весной кончили медучилище и с этой
осени будем работать уже в штате - как медсестры. Нам работа нравится.
На сборный пункт привозят ребят, как правило, уже остриженных наголо
или почти наголо. На первом этаже они и спят, пока их не заберут в части.
На нашем втором этаже они целый день проводят в одних трусах, перемещаясь
из кабинета в кабинет. Они в основном хмурые и скованные - опасаются
предстоящей службы.

Мне по долгу службы приходится их взвешивать, мерить рост, объем
грудной клетки и т.д. Иногда они при этом одеты в трусы - иногда голые, как
получится. Поверьте, я никогда не старалась их как-то специально унижать,
издеваться. И мне не в чем каяться. Раздеваются догола они не передо мной
персонально, а перед членами комиссии. И то, что я наблюдаю, как они в
голом виде приседают - не моя прихоть, а обязанность. Извините за
медицинские подробности, но парня заставляют приседать с вытянутыми вперед
руками не ради издевательства, а с совершенно определенными целями. При
этом его надо посмотреть и сзади, и спереди, наблюдая как работают мышцы
паха (нет ли грыжи), а также как сильно при этом болтаются яички. Именно
так мы определяем варикоз, водянку яичек и прочие болезни. Пока я была
практиканткой, я сама ни одному парню яички не щупала, это делала врач, но
теперь, когда я уже не практикантка, а медсестра, мне придется наверное
делать и это. И это не моя прихоть - в любой инструкции написано, что
только так можно прощупать семенные канатики и определить их растяжение. И
осматривать головку полового члена от нас также требует инструкция.
Конечно, лучше, когда она уже обнажена, или призывник ее обнажает своими
руками, и этого не приходится делать врачихе или медсестре, так это
практически всегда вызывает сильнейшую эрекцию.
Вставлять палец, смазанный вазелином в анальное отверстие призывника -
это также может быть малоприятная необходимость, а не выдумка медсестры
Ирины, которую она приписывает себе. Это обязан делать врач с каждым
призывником, причем врач этого делать не любит, и обчно перепоручает
медсестре. Зачем? Помимо геморроя и трещинок есть и еще такая пикантная
вещь, по слизистой заднего прохода опытный специалист всегда определит,
были ли у парня половые сношения через зад (а проверка на гомосекусальный
опыт предусмотрена самыми последними инструкциями).
Испытываю ли я смущение рассматривая голых парней во всех деталях? Нет,
ведь я профессиональный медработник и обязана знать физиологию и анатомию
парней лучше чем свою собственную.
Сильное смущение (взаимное с призывником) я испытываю лишь в тех
случаях, когда передо мной "в чем мама родила" предстают хорошо знакомые
ребята, в том числе мои бывшие одноклассники, которые именно сейчас в
основном попадают под призыв. Таких случаев было 5-6. И они доставили мне
моральные переживания. Ведь здесь я уже не просто "медсестра", а человек,
молодая девушка. Я очень боюсь, что и в будущем, когда они уже вернутся из
армии, они будут испытывать чувство неловкости, встречаясь со мной.

Практикантка (а теперь медсестра) Таня
Я сама практикантка, а теперь медсестра, работаю на сборном пункте. И сама
со всем этим сталкиваюсь каждый день. Я уже писала на форум, защищая
медсестру Ирину, потому что в принципе она все делала правильно, так как и
положено, хотя уж слишком эмоционально она все это преподнесла.
Я еще раз перечла ее письмо, чтобы понять, где это она "шарила в трусах" у
парней. Вы имеете ввиду, наверное, эпизод, когда призывник отказался снять
трусы ("перед Вами я трусы снимать не буду)". Так права как раз она, а не
призывник.
Он обязан снимать трусы по первому требованию врача или медсестры. И она
его совершенно правильно наказала за своеволие.
Вам это трудно понять, но у нас такая работа. Перед нами проходит сотня
парней, каждого надо осмотреть со всех сторон, а тут теряй время - этот
будет снимать трусы, тот не будет, видите ли... Этот стесняется зад
раздвинуть, тот перед показать... Пусть кобенятся перед своими мамами. Это
же все-таки армия.
Объясните пожулуйста своим сыновьям, чтобы уходя в военкомат, они свои
привычки и стыдливости оставляли бы дома.
Медсестра Таня
Олег, я уже писала дважды на форум, объясняла, что я как медсестра
обязана рассматривать ребят голыми и ощупывать, если это надо. Вот тут все
мамы на меня набросились: как это так - унижать мальчишек? А если бы парень
оказался в армии с водянкой яичка и на меня бы потом та же мама набросилась
- а ты куда смотрела? А я бы сказала, извините, мама, я не смотрела, потому
что не смогла с вашего мальчика снять трусы, а сквозь трусы не видно.
Почти каждый день кто-то из парней отказывается, как и ты, снимать
трусы. Ну и что, я должна тратить часы, чтобы его уговаривать? Скольких
ребят я тогда смогу осмотреть? Я бы не сказала, что мне очень нравится
срывать с парней трусы. Скажу, что мне было бы намного легче работать, если
бы парни раздевались еще в корридоре и всю комиссию проходили совершенно
голыми. Кстати, в некоторых военкоматах именно так до сих пор и происходит.
И не надо то снимать трусы, то их надевать, то снова снимать.

Здравствуйте всем! Хочу завести речь про медкомиссии в военкомате и хочу рассказать, что мне пришлось пережить всего несколько лет назад в этом заведении. В инете часто пишут, что в советское время парни проходили медосмотр в военкоматах полностью голыми от начала до конца, а в наше время такого уже не бывает. Вот и враньё это. А вот я скажу, что бывает, и расскажу, как я пережил такое.

Было это в Калужской области, где я тогда жил, в январе 2012 года. Ещё перед Новым годом нас предупреждали о грядущей для мальчиков 10 класса постановке на воинский учёт в военкомате. Говорили какие документы надо принести, мы даже ходили в поликлинику перед этим сдавали анализы и делали флюорографию. В общем всё было нормально и как обычно. Накануне похода в военкомат нас задержали на несколько минут после уроков, и школьная медсестра вместе с учителем ОБЖ ещё раз напомнили нам о предстоящем мероприятии, какие документы надо с собой взять, во сколько собираемся и как идём в военкомат. И отдельно медсестра сказала, что обязательно нужно помыться и надеть чистое бельё.

Ну я и мои одноклассники восприняли это спокойно. Никаких разговоров не было на этот счёт. Медосмотр и медосмотр, обычное дело, в школе несколько раз нам устраивали их, и всё было хорошо. Я на тот момент из-за своей стеснительности и не очень большой общительности вообще почти не знал как проходит медосмотр в военкомате. Как бы на что-то необычное не настраивался.

И Вот холодным зимним январским утром мы собрались на первом этаже школы. Нас в классе всего было 8 человек парней, в параллельном - 6. Военрук проверил все ли на месте, все ли документы мы взяли с собой, и мы так поехали в военкомат.

Это было небольшое 3-этажное здание, достаточно старое, как мне показалось. Но внутри вполне приличное, по крайней мере для провинции. Когда мы туда прошли через турникет, то увидели, что там в коридоре на первом этаже уже собрались человек 20 парней из другой школы. Я их никого не знал. Следом подошла ещё группа ребят. Сопровождал их военрук и какая-то женщина, наверное учительница. Всего собралось человек 45-50 я так понял, что из трёх школ. По военкомату ходили сотрудники, носили какие-то бумажки.

В 9 утра всё началось. Нам сказали повесить куртки на крючки и доставать все документы. После этого началась 2-часовая бюрократическая волокита с заведением личных дел, опросами, анкетированием и заполнением скучных психологических тестов. Если бы я тогда знал, какой тест нам приготовили дальше...

Часов в 11 оформление закончилось, и какой-то мужчина сказал нам:

Ребята, сумки оставляйте здесь, а сами поднимайтесь по лестнице на второй этаж на медкомиссию.

Наш учитель ОБЖ сказал, что за всеми вещами проследит. Все сопровождающие остались на первом этаже, а мы, 50 16-17 летних парней, беззаботно потопали по ступенькам наверх. Я, да и другие, не ожидали чего-то страшного.

Надо ещё сказать про планировку этого военкомата. Лестница располагалась как бы в торце здания. И как только мы поднялись на второй этаж, то увидели с одной стороны в торце коридора окна, а в другую сторону шёл коридор, начинающийся со сквозной комнаты, которая являлась как бы расширением этого коридора, а дальше шли уже кабинеты врачей. Вот мы поднялись, я был где-то в середине этой толпы. Нас встречает какой-то мужчина и говорит так спокойно:

Здравствуйте! Ребята, сейчас вы будете проходить приписную медкомиссию. Здесь вы оставляйте всю свою одежду, снимайте всё, включая нижнее бельё, и выходите в коридор к кабинетам врачей!

Сказать, что я был шокирован, значит ничего не сказать. Я сначала не поверил и подумал, что про трусы нам наоборот сказали, что можно оставить. В раздевалке этой с двух сторон стояли скамейки низкие, а над ними висели крючки. Ну мы поплелись раздеваться. Лица у некоторых парней были шокированные. Был один парень не из нашей школы, так он довёл этого мужчину, что велел раздеться догола, что тот чуть не закричал. Он три или четыре переспросил, как надо раздеваться. На что тот уже грубо сказал:

Пока все не разденутся полностью, медкомиссия не начнётся. Все будете здесь сидеть.

И встал в дверях насмерть.

Ну что было делать, кроме как подчиниться? В раздевалке было тесно. Я приткнулся в одном месте, быстро снял свитер, майку, повесил их на один крючок. На других парней, тем более своих одноклассников, я старался не смотреть. Снял ботинки, засунул в них носки и поставил под лавку. Потом снял джинсы, повесил их на соседний крючок. Самое сложное было снять трусы. Но и их я очень скоро повесил на крючок к джинсам и глядя в пол, пошёл в коридор, куда уже выходили некоторые ребята. От шока я даже не помню, сколько по времени мы раздевались, но не очень долго. Я только отчётливо помню эту картинку, как босые ноги моих одноклассников и других парней шлёпали по липкому линолеуму из этой раздевалки в коридор, где были кабинеты врачей.

Я, да и многие, были в шоке от такой обстановки. Тот парень, что переспрашивал насчёт раздевания, вообще был весь красный, отворачивался и зажимался по углам, чтобы его никто не видел. Больше половины поначалу прикрывались, но где-то уже к середине медкомиссии я отпустил руки, как и почти все. И даже не от того, что перестал стесняться, а просто устал держать их у половых органов. Мы даже почти не разговаривали друг с другом: обстановка была не та.

Я не знаю, какой был в том смысл, чтобы раздевать нас полностью. Но сидеть с голой попой в кресле у стоматолога мне до этого не приходилось никогда. Вроде и понимали мы все, что врачей стесняться не надо, но просто было это всё непривычно, мы под конец стали переглядываться так с иронией, вроде привыкли. Но после врачей нас ждал ещё один шок: непосредственно приписная комиссия. Я тогда вообще о таком не знал. И когда после очередного кабинета врача сказали идти к последнему кабинету, я искренне думал, что там ещё врач какой-нибудь. Там была очередь из трёх парней, так получилось, что я встал за своим одноклассником. Мне перед входом один мужчина, который за порядком смотрел, сказал как и чего надо говорить. Я вхожу, и у меня всё внутри обрывается: вижу, как за сдвоенным столом сидят 4 человека. Я инстинктивно даже сбежать хотел, но мне сказали становиться смирно на картонку такую светлую в трёх шагах от стола и сказать, что я на заседание комиссии прибыл. Мне пришлось преодолеть последний стыд и сказать и встать так, как требовали. У меня от стыда аж мурашки бегали, особенно когда кто-то из них смотрел на меня. Продолжалось это минут 5-7. Спросили про здоровье, учёбу, увлечения, планы об армии. (у меня кстати атопический дерматит, и в армии я поэтому не был). Я на всё ответил, меня отпустили в раздевалку.

У меня такая лёгкая дрожь была, когда я шёл в раздевалку по коридору, а когда снова почувствовал на себе одежду, то показалось, что это нереально всё. Казалось, что раздевался я очень давно... да и вообще это был не я. Без одежды я был часа 3,5-4. Потому что началась медкомиссия в 11 часов, а я точно помню, что вышел из военкомата я где-то в начале четвёртого дня.

Из военкомата мы возвращались по-одному, а не организованно. Я когда вышел на улицу, то мне даже как-то казалось, что я до сих пор голый, а все на меня смотрят. На следующий день я даже плакал от пережитого. С одноклассниками мы это никак не обсуждали. Поскольку я тогда вообще почти не знал, как проводятся такие медкомиссии, то я подумал, что это везде так по всей стране ставят на воинский учёт, и очень сильно удивлялся, когда начав изучать эту тему, обнаружил, что кто-то ходил по военкомату в трусах, а большинство вообще полностью одетыми, раздеваясь только в кабинетах врачей.

И я подумал тогда: почему же мне и моим одноклассникам так "повезло"? И мы попали на такой порядок прохождения. И вообще: почему так можно издеваться над парнями 10-классниками?

Призывную комиссию я проходил так же, но уже был готов и старше, так что без особого шока всё прошло.

Вот кто что думает по этому поводу? Я понимаю, что сейчас на меня все накинутся и обвинят в том, что я фантазёр, но я отвечаю, что всё было именно так, как я описал. Единственное, что я мог выдумать: это приписать своим одноклассникам чувство стыда. Может быть им не было так стыдно, как я думаю.

А кто-нибудь ещё проходил первую медкомиссию в военкомате голым?

На втором курсе нас всех послали в близлежащую поликлинику на медосмотр. Друзья разбрелись по поликлинике. Я же прошел уже почти всех врачей и остался мне один дерматолог. Захожу я в кабинет, а там сидит очень милое небесное создание, на вид лет 20. Здороваюсь, она соответственно тоже, ну, типа проходите, присаживайтесь и так далее. Она смотрит мои ладони, после чего говорит:
- Снимайте брюки и трусы.

А я, честно говоря, на всякие медосмотры никогда не ходил, так как за меня и моих друзей всегда делала справки мать одного из них, поэтому не в курсе всех медицинских премудростей, но как говорится надо так надо...

Снимаю. Эта чудесная девушка своей нежной ручкой начинает "обследовать" все, что в этих брюках находилось. Реакцию организма 18-летнего парня представить нетрудно. Это "обследование" становится все более откровенным...

В туманной юности это было, когда все призывники проходят медосмотр на предмет годности для прохождения службы в рядах Советской Армии (гордо звучит). Так вот, стоим мы - человек 30 выпускников средних школ города в одних трусах и ждем своей очереди в большой кабинет - там посадили в один ряд всех врачей, которых нужно было пройти. Все понаслышке знают, что кому-то из врачей нужно обязательно показывать свои гениталии, и все этого заметно стесняются, хотя пытаются храбриться друг перед другом скабрезными шуточками.

Я, так получилось, прошел медосмотр одним из первых. На обратном пути из кабинета меня остановил молодой парень, у которого подходила уже очередь, и, заметно смущаясь, спросил меня - кому из этих врачей нужно показать это. Я наугад указал пальцем в женщину - врача, чем-то неуловимо похожую на бывшего генсека Андропова - с непроницаемым лицом, тонкими губами и толстыми линзами очков. Он кивнул головой и пошел...