Как Анне не хотелось, но её слова сбывались. Шли дни, а Владимир не появлялся. Через неделю пришлось смириться с горькой правдой.
- На что ты надеялась? - иронично спрашивала Анна у мрачного отражения. – За этим красавцем девушки табунами бегают. Станет он вспоминать беременную второкурсницу. И хорошо, что исчез! Не придется краснеть за обман.
Мысли были разумными, но не лечили тоску. Анне не хватало Владимира, его уверенного голоса, веселых шуток, мальчишеской улыбки. Напрасно говорят: «С глаз долой – их сердца вон». С каждым днем разлуки сероглазый красавец всё больше занимал её мысли. Даже во время лекций Анна не переставала думать о нем. Она разучилась улыбаться, едва прикасалась к еде и пару раз пропустила вопросы лектора, что не лезло ни в какие ворота.
Наблюдательная Ольга первая забила тревогу:
- Анютка, признавайся, ты часом не влюблена?
Обычно откровенная с подругой, Анна заупрямилась:
- Интересно в кого? Я кроме лекций нигде не бываю.
- А Корф? Почему ты молчишь про поездку? Каждое слово клещами из тебя тяну! Давай, выкладывай, что там у вас случилось?
- В том-то и дело, что ничего, - мрачно пожала плечами Анна.
- Даже не целовались? – недоверчиво округлила глаза Ольга. – Странно, Сашка говорил, что Корф с красотками не церемонится.
- Просто я ему не понравилась. И всё! – отрезала Анна, спеша закончить неприятный разговор.
Ольга усмехнулась: - Верится с трудом.
- Тогда куда он пропал?
- А это мы узнаем! – не взирая на протесты, Ольга набрала телефон приятеля и, выяснив всё, что хотела, торжествующе улыбнулась: - Твой Корф уже неделю, как в Лондоне. Через несколько дней вернётся.
После Ольгиных слов на душе стало легче. Впрочем, Анна уже не знала, чего хочет. Она и боялась увидеть Владимира, и не представляла жизни без него. По ночам ей снились кошмарные сны, в которых, узнав о нелепом обмане, сероглазый красавец с презрением отворачивался от неё. Просыпаясь на подушке, мокрой от слез, Анна безуспешно убеждала себя, что скоро забудет Владимира, что сначала надо получить специальность, встать на ноги, а после думать о любви. Но все благие намерения были забыты, когда спустя два дня, подойдя к дому, она увидела знакомый BMW. Губы сами расплылись в улыбке, глаза засверкали от счастья и, забыв о лифте, Анна побежала вверх по ступенькам. Возле двери она замерла без сил и долго стояла, не решаясь войти. Пришлось разозлиться на себя и, повернув ключ, решительно шагнуть в квартиру, из которой доносился до боли знакомый голос.

Мне самому не нравится моя поспешность, но сегодня вечером я должен улететь обратно, - виновато объяснял Владимир.
Марфа Петровна вздохнула:
- Я не стану возражать. Пусть решает Анна...
В повисшей тишине негромкий щелчок закрывшейся двери показался оглушительным.
- Вот и Анечка вернулась, - бабушка взволнованно выглянула в коридор. Следом за ней шагнул Владимир. За неделю разлуки Анна успела забыть, какой он родной и близкий. Но стоило серым глазам ласково посмотреть на неё, и сердце сладко заныло. Он здесь, он приехал, он хочет видеть меня. Безудержная радость вспыхнула в груди и тут же погасла. Не стоит спешить. Скорей всего Владимиру опять понадобились услуги переводчицы.
Сбивчивые мысли прервала бабушка:
- Аня, не стой в мокрой одежде. Раздевайся и иди с гостем в комнату, а я похлопочу на кухне.

Молния на узком плаще долго не поддавалась непослушным пальцам, а когда Владимир заботливо склонился помочь, Анна не сумела сдержать дрожи. Глубоко вздохнув, она велела себе успокоиться и почти обычным голосом поблагодарила улыбнувшегося красавца. Дальше пошло проще. Короткие приветствия, вежливые вопросы о делах. Беседа входила в обычное русло. Но Владимир всё испортил. Он сел слишком близко и строго заявил:
- Я сказал Марфе Петровне, что собираюсь сделать Вам предложение руки и сердца. Она не против.
Щеки Анны заалели румянцем: - Это шутка?
- Ни в коем случае. Выходите за меня замуж. Вам и Вашему ребенку нужен человек, который будет заботиться о вас. Уверен, у меня неплохо получится.

Красавец из волшебной сказки склонил голову, ожидая ответа. Не было сомнений - предложение сделано серьезно. На миг обманщица пожалела, что не ждет ребенка. Вместо радостного «да» придется признаваться в позорной лжи.
- Я не могу принять Ваше предложение, - начала Анна издалека, понимая, что сейчас провалится сквозь землю от стыда: - Тогда на Капри...
- Подождите отказываться, - торопливо перебил её Владимир. – Брак нужен нам обоим. Я помогу Вам, а Вы мне. Дело в том, что я должен жениться.
Радуясь отсрочке, Анна удивленно выдохнула: - Но зачем?
- Мне предложили возглавить известную международную фирму. Один из владельцев одобрил мою кандидатуру, но второй страшный ретроград. Он требует, чтобы новый директор имел семью. У меня неделя сроку.

Услышав неромантичное объяснение, Анна с трудом сдержала разочарование.
- Наверняка у Вас немало знакомых девушек, которые с радостью станут Вашей супругой.
Владимир усмехнулся: - Мне не нужны лицемерки, которых заботят только деньги. Мы неплохо ладили в поездке, и я подумал: почему бы и нет? - он осторожно заглянул в глаза порозовевшей Анне: - Пока Вы ждете ребенка, мы останемся друзьями. А там, кто знает? Возможно, мы понравимся друг другу.
Анна замерла. В голове горьким эхом пронеслось: - Мне не нужны лицемерки.
Воздух стал тяжелым и душным, словно в комнату впустили дым. Ещё мгновенье, и вернется ночной кошмар. Она признается в обмане, и лицо Владимира скривится в холодном презрении. Надо говорить, а губы, как назло, не издают ни звука...

Избавление пришло протяжным дверным звонком. С кухни выскочила бабушка, оправляя нарядный передник.
- Сидите, сидите, я открою.
Владимир нахмурился, но тревога оказалась ложной. Соседка с любопытством скользнула глазами по гостю и, заняв немного соли, исчезла.
Марфа Петровна развела руками:
- Принесла нелегкая. Не обращайте внимания, я сейчас уйду.
Владимир вздохнул, вставая с дивана.
- К сожаленью, мне пора, - он бережно прижался губами к дрожащей руке Анны.
- Ничего не говорите сейчас. Я приеду через три дня и узнаю ответ.
Словно во сне девушка следила, как темноволосый красавец накинул плащ, попрощался с бабушкой и шагнул за дверь. С порога донеслось:
- До субботы!

Закрыв за гостем дверь, Марфа Петровна развязала нарядный передник, села на диван рядом с притихшей внучкой и ласково обняла её за плечи.
- Что-то вид у тебя невеселый, девонька. Всю неделю тосковала, а теперь не рада? Неужели не по сердцу такой красавец?
С губ само сорвалось: - Ещё как по сердцу.
- Тогда за чем дело стало? Соглашайся и не бойся ничего. Если любишь, всё сладится.
Анна зябко передернула плечами.
- Нет, бабуля. Не сладится у нас. В субботу Владимир вернется, и я отвечу «нет».

- Ничего не понимаю. Если по сердцу, почему «нет»? Или спешка напугала?
Анна горько усмехнулась. Разве скажешь бабушке о придуманном ребенке? У неё всю неделю давление скачет, а от этой истории совсем плохо станет. Хватит с Марфы Петровны забот и без внучкиных новостей. Тем более что Владимиру всё равно: та ли невеста, другая. Быстро найдет замену...
Отчаяние, долго сидевшее глубоко внутри, покатилось по щекам горючими слезами. Увидев соленые ручьи, бабушка крепко прижала Анну к груди: - Не плачь, ласточка моя. Всё устроится.
- Ничего не устроится, - выдохнулось сквозь слезы. – Не любит он меня. Просто хочет жениться и поскорей.
Марфа Петровна усмехнулась: - И поэтому он к тебе из-за моря прилетел? Там ничего подходящего не нашёл?
- Ты не понимаешь. Со мной ему удобнее, - всхлипнула Анна.
- Хорошо, что удобнее. Семья не только вздохи и поцелуи. Жить вместе дело серьезное. Твой Владимир взрослый человек и знает, кто ему для счастья нужен. Так что не выдумывай себе проблем.
Анна уткнулась в бабушкино плечо: - Я не выдумываю.
- Вот и славно, - улыбнулась Марфа Петровна: - Значит согласишься?
- Нет, - покачала головой Анна. - Не хочу замуж выходить и от тебя уезжать, - хитро добавила она, уже жалея, что расплакалась и огорчила старуху.
Марфа Петровна вздохнула и отвернулась к серому от дождя окну. Анна встала и, обойдя диван, присела перед ней на корточки.
- Тебе ведь будет скучно без меня? – улыбнулась она старухе, ожидая, что та по обыкновению ласково погладит внучку по волосам и с грустью скажет, что не представляет, как станет жить одна.
Но Марфа Петровна молчала. Сердце Анны сжалось от недоброго предчувствия:
- Бабуля, что случилось? Что-то не так?
Марфа Петровна нахмурилась.
- Солнышко моё, не хотела я раньше времени тебя огорчать, но придется... Расхворалась твоя бабуля. Через месяц придется лечь в больницу. Операция серьезная.
Анна изо всех сил стиснула деревянный подлокотник. Так вот как в дом приходит беда. Украдкой, когда не ждешь. Тикают ходики на стене. Ветер стучит в окно. Всё как прежде, только в груди растет тупая боль, а плакать нельзя. Пришла пора стать взрослой и самой позаботиться о бабушке.
Обняв старуху за колени, Анна ласково заглянула ей в глаза. – Бабуля, не волнуйся. Я сделаю всё, что нужно. Найду лучших врачей, достану любые лекарства, и ты поправишься.
Марфа Петровна покачала головой:
- Ничего не ищи. Я у себя в больнице всю жизнь проработала. Лучше, чем там, меня нигде не вылечат. А если хочешь помочь, выходи замуж за своего Владимира. Он о тебе позаботится, и мне легче станет. Душа изболелась от мыслей, как ты тут одна останешься. Порадуй старуху. Хочется мне до больницы на твоей свадьбе поплясать...

Весь вечер Анна держалась молодцом, а ближе к ночи, закрывшись в ванной, беззвучно зарыдала. Какой эгоисткой она была! Занималась собой и не замечала, как бабушка стала чаще грустить, вспоминать о старости и смерти. А ведь Марфе Петровне нет семидесяти. Даже на пенсии не успела отдохнуть - всё работала и растила внучку. Только жизнь стала налаживаться, а тут новая беда, - Анна обхватила голову руками: - Лучше не думать о страшном. Надо верить, что всё будет хорошо, и поддерживать бабушку. Как Марфа Петровна расцвела, когда услышала, что внучка выйдет замуж. Стала обсуждать свадебные платья, даже вытащила старые журналы. Пусть отвлечется от грустных мыслей. Ради самого родного человека можно покривить душой. В конце концов, Владимиру без разницы, ждет невеста ребенка или нет. Лишь бы на людях достойно выполняла обязанности супруги. С этим Анна отлично справится. А правду лучше не говорить. По крайней мере, пока не поправится Марфа Петровна. Вдруг, услышав про обман, жених передумает.

Большую часть времени проводит в полуразрушенном Хилвуде, который, уж поверьте, купил, рассчитывая на будущее... с вами.

Сердце Даниэллы вдруг сжалось от недоброго предчувствия.

– Что-нибудь случилось? Он упал с лестницы? Оступился?.. Ничего, поправится!

– Оказывается, вы жестокая. Я надеялась, что вы откликнитесь на мою просьбу и согласитесь поговорить с ним хотя бы по телефону, чтобы чуточку поддержать.

Даниэлла, уверенная, что теперь мать Чарльза расставляет силки, наконец сказала:

– Полагаю, мистер Меррей скоро поправится. Я ничем не могу вам помочь. Между мною и вашим сыном все кончено.

– Жаль. Он ведь действительно вас любит. Будь я на вашем месте, поверьте, сумела бы это чувство оценить.

– По-моему, у него и без меня богатый выбор.

– Зря вы так! – Бетси Меррей укоризненно взглянула Даниэлле прямо в лицо. – Я не хотела все говорить до конца, но, видно, придется. В Чарли стреляли. Он ранен.

Голова у Даниэллы пошла кругом, она пошатнулась.

– Ранен?..

– Десять дней тому назад бежал из тюрьмы некий Барт Рэнд, который однажды уже покушался на жизнь Чарли. Теперь он выследил его и подстерег в Хилвуде.

– А как же охрана? Где был в это время Гленн?

– Да в том-то и дело, что Чарли вел себя неадекватно, я же вам говорила. Он наотрез отказался ездить в Хилвуд в сопровождении Лэрда. Хотел побыть в одиночестве, вот и поплатился за свое безрассудство. К счастью, этот негодяй промахнулся, пуля задела Чарли рикошетом, но он потерял много крови... Врачам пришлось повозиться. Сейчас и их, и меня волнует одно – Чарли словно безразличен к собственной жизни и даже не пытается взять себя в руки...

Даниэлла почувствовала, как ее тело покрывается холодным потом, боль сжала сердце, острыми молоточками застучало в висках, мысли смешались. По сравнению с тем, что случилось, прошлые события показались ей мелкими, ничтожными. Только теперь она начала отдавать себе отчет, что значит Чарльз в ее судьбе...

– Полиции удалось задержать мерзавца. Только на этот раз его упекли в лечебницу – при обследовании обнаружилось психическое расстройство.

– Где он? – машинально, думая о своем, перебила Даниэлла.

– Кто, Рэнд?

– Да нет же!

Бетси Меррей поняла, что та в шоке.

– Чарли в Хилвуде.

Первым, кого Даниэлла увидела в Хилвуде, был Гленн Лэрд. Можно было не сомневаться – тот не покинет своего хозяина в трудную минуту. Ведь он наверняка казнится: послушно снял с себя обязанности телохранителя, не проявив настойчивости.

– Здравствуйте! – сказал Гленн, когда Гифорд вышла из машины. – Спасибо, что приехали. Я уж заждался.

– Разве вы знали об этом? – подозрительно спросила она.

– Я надеялся, – честно признался Гленн. – Не трудно догадаться, к кому может поехать миссис Меррей в Уотфорде. Не к дочери же с зятем, с которыми у нее испорчены отношения...

– Как Чарли?

– Могло быть хуже. Этот парень давно угрожал ему и вот выполнил задуманное.

– Где Меррей сейчас?

– В оранжерее. Там не очень удобно, но лучше, чем в любом другом помещении.

– Он... знает, что его мать ездила ко мне? Гленн пожал плечами.

– Во всяком случае я ему об этом не говорил.

Уклончивый ответ не совсем удовлетворил Даниэллу. Она буквально терзалась по поводу того, что рванулась сюда, повинуясь эмоциональному порыву. Еще по дороге в Хилвуд ее начали мучить все прежние сомнения и обиды, и если теперь она помедлит еще немного, то вообще не решится войти в дом.

В холле было холодно и сыро как в могиле. Без Гленна, шагавшего рядом, ей, наверное, стало бы не по себе. Но в западном крыле, там, где к зданию примыкала оранжерея, оказалось уже теплее.

Если Меррей и понял, что кто-то идет, то не подал виду. Конечно, он не мог не слышать звука шагов, но решил, что, вероятно, Гленн проверяет, все ли в порядке.

Кришна Дваипаяна пришел проститься. Юдхиштхира смиренно пообещал:

- Я не уязвлю никого колкостями. Я буду относиться к собственным детям так же, как и к чужим. Я не разожгу пожар войны и не допущу кровопролития. Я посвящаю жизнь всеобщему счастью, следуя пути истины и дхармы.

Благословляя Юдхиштхиру, Кришна Дваипаяна сказал:

- Много неблагоприятного случится на протяжении следующих тринадцати лет. Время неумолимо. Вероятно, многие и многие кшатрии погибнут. Но не тревожься, иди дорогою дхармы, ведь именно это принесет миру мир.

Внимая пророчеству Кришны Дваипаяны, Юдхиштхира повесил голову. Его сердце трепетало: «Неужели нет места покою в этой жизни? Какие еще несчастья могут случиться?»

Теперь уезжал Кришна Васудева. Он приехал из Двараки много дней назад, и Ему пора было возвращаться. Но, думая об отъезде сакхи, я чувствую себя несчастной. Почему императрица так слаба сердцем? Что она теряет? Я и сама не понимала, откуда эта слабость. Казалось, что в то мгновение, когда сакха покинет нас, небо рухнет на мою голову. Пророчество Кришны Дваипаяны встревожило меня. Во мне тлело беспокойство.

Склонившись перед Юдхиштхирой, Кришна попросил разрешения отбыть. Юдхиштхира тоже был взволнован:

Говинда! Императором должен быть Ты. Я знаю, что я не достоин трона. Поэтому, когда меня славят, вместо восторга я чувствую боль. Мне стыдно. Сжигая мое сердце горем и стыдом, Ты покидаешь нас. Думая об этом, я ощущаю полную беспомощность.

Говинда с любовью воздел руки:

- Брат Юдхиштхира! Человека украшает скромность, а не самобичевание. Ты должен действовать, а Я – помогать. Только дхарма защитит Землю. После раджасуя-ягьи ответственность за дхарму легла на твои плечи. Помни: человек защищает дхарму, и дхарма защищает человека.

Говинда забирал с Собою сердца всех и каждого. Мои сыновья обступили Кришну:

- Дядя, не уезжай!

Абхиманью твердил:

- Я отправлюсь к дядюшке!

Кришна приласкал каждого. Он много сделал для них. Он посоветовал им сосредоточиться на учебе.

Абхиманью был старшим. Мои сыновья были погодками. Абхиманью был точной копией своего отца, чего нельзя было сказать о моих сыновьях, хотя в каждом из них было сходство с кем-нибудь из пятерых Пандавов. Самым удивительным было то, что глаза, губы и стопы каждого из них были как у Кришны. Как такое возможно? Полагаю, это произошло из-за моей поглощенности Кришной. Мое внимание всегда было приковано к лотосным стопам Кришны. Его глаза указывали мне путь. Его губы сообщали мне силу и вдохновляли пить нектар жизни. Порой Кришна шутил:

- Сакхи, да твои сыновья все в Меня, а не в своих отцов! Бхима тебя не дразнит?

Я краснела и, потупившись, отвечала:

- Немудрено – ведь Кришна вошел в моих мужей таким образом, что они потеряли самих себя. Так что сходство детей с Кришной вполне естественно. Особенно это касается сына Арджуны, Шрутакирти. Он – точная копия сакхи. Что я могу поделать с этим?

Лаская Шрутакирти, сакха приговаривал:

- Ну и в чем тогда разница между Моими сыновьями и сыновьями Арджуны? Два сакха – душа одна. Если ты разлучишь Меня с ним, он почувствует опустошение. Если он исчезнет, одиноко будет Мне. Поэтому только тебе знать, чей же на самом деле сын этот Шрутакирти.

Арджуну веселили шалости сакхи, и он заражал меня своим смехом. Но им так уж хотелось пошутить, то почему они дразнили меня?

Детей утешили и отправили восвояси. Я поднялась, приветствуя Кришну. Мои глаза наполнились слезами. Сакха остановился и печально произнес:

- Сакхи, смею ли Я возвращаться в Двараку, видя твои слезы? Зачем ты снова причиняешь Мне боль? Я поклялся, что когда бы ты ни вспомнила обо Мне, Я тут же появлюсь. Но после того, как ты стала императрицей, может ли друг-пастушок надеяться, что ты о Нем не забудешь?

Сакха опять сокрушал мою гордыню! Он знал, что без Него мой венценосный супруг беспомощен, как лист, несомый течением реки. Но Он дразнил меня, читая мысли. Я сложила ладони:

- Сакха, я отдаю Тебе все. Поэтому моя гордость тоже принадлежит Тебе. Зачем Ты обижаешь меня? Что ж, обижай, если Тебе так хочется, но только возвращайся, возвращайся поскорее…

- Придет время – и Я вернусь.

И сакха отбыл.

Глава 26

Страницы книги нужно листать, но страницы жизни открываются и закрываются сами собой. Я вышла замуж за пятерых братьев-брахманов, которые превратились в царевичей Хастинапура. Затем они вновь потеряли царство и, подальше от неурядиц и зависти двоюродных братьев, основали свою столицу в бесплодном, лесистом Варанавате. Каких жертв, усилий, боли и трудностей стоило им превращение Варанавата в Индрапрастху! История всей этой нелегкой садханы была начертана в моем сердце. Бремя, которое легло на плечи пятерых, разделяла я одна.

Мой супруг был императором, а Индрапрастха – богатейшим городом Арьяварты. С точки зрения богатства, процветания, естественной красоты, доходов, искусства, музыки, танцев, литературы и военного искусства Индрапрастха была образцом для каждого царства.

Я была матерью пятерых сыновей, но первым для меня был сын Субхадры. Моя семейная жизнь была мирной и счастливой. Я ни в чем не нуждалась и не желала ничего большего. Пандавы вступили в свои права. Им помогал Кришна. Теперь мне хотелось лишь следовать путем дхармы и делить с ними радости и печали. Хозяйство вела Субхадра. На мне лежала печать отрешенности. Нужно было позаботиться о благополучии страждущих. Пища, одежда, кров, образование – человек имеет право на все это с самого рождения. Если хоть кто-нибудь в Индрапрастхе не получитв доступа к предметам первой необходимости, то Юдхиштхира будет императором лишь по названию, а мне не быть Ягьясени. Я уже подумывала о том, чтобы посвятить себя заботам о благосостоянии народа, сделать это миссией своей жизни, как вдруг мои мечты испарились.

Видура, проницательный, разумный, самый почтенный наш дядюшка, прибыл из Хастинапура с приглашением: царь Хастины, Дурьодхана, предлагает царю Индрапрастхи, Юдхиштхире, сыграть в кости.

Мое сердце сжалось от недоброго предчувствия. Я убеждала мужа отказаться. Я умоляла:

- Не принимай это приглашение! Кшатриям нежелательно играть в кости. Сдается мне, что под видом игры в кости Дурьодхана снова расставил для нас сети интриг.

Юдхиштхира тоже переживал. Он серьезно сказал:

Ягьясени, мне известно, что охота, пьянство, игра в кости и женщины – четыре эти привычки пагубны для царя. Но все же, если Дурьодхана приглашает нас с разрешения Деда и старших, я не имею права отказаться.

- Но ты плохой игрок – об этом тоже всем известно. Поражение предрешено – для меня это ясно как Божий день.

- Кшатрий не отступает, даже зная о том, что будет побежден.

- Война и игра в кости – не одно и то же.

Дурьодхана знает, что я плохой игрок, потому и бросил мне вызов. Но, даже зная об этом, я не смею отказаться от приглашения только потому, что струсил.

- Хотя бы расспроси дядюшку Видуру, что они замышляют, - упрашивала я.

Запинаясь и смущаясь, дядя Видура открыл правду. Дурьодхане нестерпимо слышать о славе цветущей Индрапрастхи. Богатство и процветание Пандавов разжигают в нем алчность. Он знает, что ему не сравняться с Пандавами и за семь жизней. Вот почему, по совету своего подлого дяди, Шакуни, и вынудив Дхритараштру дать согласие, нас приглашают сыграть в кости. Отобрать все богатство и собственность Пандавов - если не силой, то хитростью: вот какой замысел кроется. Шакуни будет бросать кости за Дурьодхану. Никто в трех мирах не умеет мухлевать столь же ловко, как Шакуни, так что победа за ним.

Терпеливо выслушав все, Юдхиштхира распорядился готовиться к поездке в Хастину. Бледная от сожаления и тревоги, я спросила:

- Ты принимаешь приглашение, даже зная о заговоре Шакуни и Дурьодханы?

Хотя жульничество царя Гандхары, Шакуни, очевидно, приглашение следует принять. Каждый наш шаг по дороге жизни предопределен. Поэтому, вопреки сомнениям, я нахожу правильным принять участие в игре.

– Ясно. – Мэб такой ответ вполне удовлетворил. – Значит, это с ним ты встречалась на отдыхе? – На ее лице появилось недоверчивое изумление. – Господи, мам, неудивительно, что ты его от всех скрывала!

– Почему? – Джин пристально взглянула на дочь. – Потому что он намного меня моложе?

– Ну… – Мэб слегка порозовела.

– Не надо лгать.

– Я и не лгу. – Девушка шумно выдохнула. – Честно, мам. Его возраст здесь ни при чем. Сколько ему, кстати, лет? Он моложе тебя, да? В наши дни этим уже никого не удивишь. А, ладно. – Мэб явно было не по себе. – Я хотела сказать вот что: ты очень привлекательная, и загар здорово сочетается с твоими зелеными глазами, и прическа у тебя замечательная – давно бы сделала такую. Только… только…

– Только я не из тех женщин, которые могли бы увлечь Дерека Ангелиди? Это ты имела в виду?

– Вроде того. – Мэб была уже пунцовой. – Ладно, мам, хватит меня мучить. Говоришь, он действительно увлечен тобой?

– Не знаю. – Даже сейчас Джин не могла во всем признаться. Отвернувшись, она достала две чашки и вынула из холодильника пакет молока. – Что он сказал?

Мэб помолчала, старательно вспоминая.

– Ну… он, конечно, хотел увидеть тебя. Спросил, где ты, и я ответила – на работе.

– Значит, приходит незнакомый человек, спрашивает, где я, – и ты отвечаешь, так?

– Да нет же! – воскликнула Мэб. – Вовсе не так! Он знал, кто я такая. Когда я открыла дверь, он сказал: «А вы, должно быть, Мэб». И сразу меня очаровал.

– О, это он умеет. И что потом?

– Он попросил передать тебе, что, если ты захочешь с ним поговорить, он остановился в «Золотой жиле».

– В «Золотой жиле»? – Джин круто обернулась. – Он так сказал?

– Ну да. – Мэб облизала губы. – Ты… ты с ним повидаешься?

Джин вздохнула.

– Не знаю.

– Что ж тут не знать?! – рассердилась Мэб. – Либо повидаешься, либо нет, и дело с концом. Слушай, а папа в курсе?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Просто он кое-что сказал…

– Сердце Джин сжалось от недоброго предчувствия.

– Что? Что он сказал?!

– Ой, мам, – Мэб покачала головой, – не могу же я дословно помнить все, что мне говорят. – Она задумалась. – Даже не знаю! Я тогда не обратила на это внимания. Подумала, что папа просто злится на тебя, поскольку ты его отвергла.

– И что же он по злости сказал?

Мэб вздохнула.

– Ну… что ты дурачила его, что на моем месте он не поверил бы, если бы ты стала утверждать, но у тебя нет любовника.

Джин застыла.

– Почему ты не рассказала об этом мне?

– Да что рассказывать-то? Папа не назвал никаких имен. Просто сожалел, что не открыл глаза тете Шарлотте на то, какая ты лгунья. Я его предупредила, чтобы не смел на тебя клеветать. Что, насколько мне известно, у тебя никого нет.

– И это правда, – быстро сказала Джин. – Ох… Мэб, как думаешь, он мог позвонить Шарлотте?

– А если и позвонил, что это изменит? – удивилась Мэб. – Тетя Шарлотта здесь совершенно ни при чем.

– Очень даже при чем! – с отчаянием возразила Джин. – Понимаешь, Мэб, Дерек встречается с Оливией. Шарлотта и Алекос ждут, когда они поженятся.

– Шутишь! – У Мэб отвисла челюсть.

– Нисколько не шучу.

– Но ведь он старше Оливии!

Мэб испытующе взглянула на мать.

– И для тебя это так важно?

– А для тебя?

Мэб задумчиво потянулась, сцепив руки на затылке.

– Для меня? Мне-то какое до этого дело? – Девушка моргнула. – Погоди… ты хочешь сказать, что у вас роман?

Джин покачала головой.

– Я уже не знаю, что и думать.

Мэб помолчала, пытаясь осмыслить ее слова, и осторожно предложила:

– Давай-ка начистоту. Как узнал об этом папа… если он вообще что-нибудь знает?

– Он увидел нас вместе, – устало ответила Джин. – Я шла сообщить Шарлотте, что уезжаю, и Дерек перехватил меня… в вестибюле гостиницы.

– И что? – Глаза Мэб округлились. – Дерек целовал тебя или…

– Ничего подобного! – воскликнула Джин и покраснела до корней волос. – Мы просто… разговаривали, вот и все.

– И только поэтому папа решил, что у вас роман? – Мэб недоверчиво покачала головой.

– Ладно. – Поколебавшись, Джин описала дочери все, что произошло до того, как Дерек сцепился с Феликсом. – Так что, как видишь, все вполне правдоподобно.

– Ух ты! А я-то думала, что у тебя скучная жизнь… – Мэб не сумела сдержать злорадный смешок. – Бьюсь об заклад, папе это не понравилось.

Накануне его дня рождения в теперь уже нашу квартиру влетел взбудораженный Пол. Сердце сжалось от недоброго предчувствия. Они с Димой заперлись в другой комнате и о чем-то долго разговаривали. Потом муж сообщил мне, что должен уехать. Я не верила собственным ушам.

Куда уехать? Завтра твой день рождения. Мы ведь собирались провести его вместе.

Случилось нечто важное, - напряженно произнес он. - Оказывается, в мое отсутствие кое-кто решил развалить все, чего я с таким трудом добивался. Мне предъявлено обвинение в мошенничестве и сбыте краденого. Я должен лететь в Нью-Йорк и сам во всем разобраться. Хуже всего, что должен явиться для рассмотрения дела второго марта утром, иначе сочтут, что я умышленно укрываюсь от полиции. Кто-то сделал так, что информация дошла до меня только сегодня. Ближайший рейс завтра, в 16.00. Я должен лететь. Мила, от этого зависит наше с тобой благополучие.

Понимаю, - сдавленно пробормотала я. - Возьми меня с собой.

Пол еще не успел оформить визу. Тебя не выпустят из страны, - с сожалением вздохнул Дима. - Иначе это бы даже не обсуждалось. - К сожалению, мы толком и не отпразднуем завтра с тобой. Нам нужно с Полом подготовиться к защите. Просмотреть документы, попытаться вычислить, кто все это делает.

Я понимаю, Дим. Не беспокойся обо мне, - жалобно пролепетала я.

Дима решил заняться делами уже сейчас. Собрал вещи, наскоро попрощался со мной и поехал с Полом в гостиницу. Вот и неприятности, которых следовало ждать. Но дай Бог, чтобы они заключались только в деньгах и материальных благах. Лишь бы с самим Димой все было в порядке.

В эту ночь я не спала, следующий день никуда не выходила, ожидая звонка от Димы. Позвонить сама боялась. Вдруг помешаю. Как же так, даже поздравить не могу по-человечески любимого мужа. Наконец, в 15.00 он позвонил. Я ринулась к телефону. Едва не выронила, так дрожали пальцы. Наконец, выдохнула в трубку:

Димочка, любимый, как ты? С днем рождения тебя!

Как же хотелось его увидеть!

Можно хоть в аэропорт тебя проводить?

Хотел бы сказать, чтобы ты не беспокоилась и сидела дома, но я страшный эгоист. Не смогу улететь, не поцеловав тебя на прощанье.

Так я приеду?! - радостно завопила я. - Ты уже в аэропорту? Я мигом! Только возьму такси и сразу примчусь.

Жду тебя, милая. Как приедешь, позвони, мы с Полом подойдем к выходу. Кстати, Пола я оставляю с тобой.

Это еще зачем? - пробормотала я.

Что ты говоришь? - видимо, не расслышал он.

Ничего. Спрашиваю, как ты без него обойдешься?

Уж как-нибудь. Главное, буду знать, что ты под защитой. В этой стране опасность подстерегает на каждом шагу.

Я усмехнулась. Слишком долго Дима прожил за границей. Жизнь в России не так страшна, как ему кажется.

Никак не желала отпускать Диму. Рыдала, цеплялась за него, словно провожая не на несколько дней, а навсегда. Еще не покидало это проклятое тревожное чувство, что если сейчас отпущу его, пока не окончится первое марта, он никогда не вернется. Дима смеялся и целовал меня, успокаивая, как маленькую.

Милочка, ничего страшного не случится. Поверь!

А как же пророчество твоей бабушки? - всхлипнула я.

Но я ведь тебя нашел и мы теперь муж и жена. Так что все плохое развеялось, как дым.

А вдруг я не та, что тебе нужна?

С ума сошла? Не представляю, кого мог бы полюбить сильнее, чем люблю тебя!

Объявили посадку, и Дима передал меня на попечение Пола. Тот почти насильно удерживал меня, чтобы я не кинулась вслед мужу. Дима помахал нам на прощание, одарив белозубой улыбкой, и двинулся к терминалу.

Пойдем, я отвезу тебя домой, Мила, - мягко произнес Пол.

Не нужно. Сама доберусь.

Не глупи.

Он потащил меня к выходу, а я чувствовала такую опустошенность, что не нашла в себе сил сопротивляться.

По дороге домой не хотелось ни думать, ни разговаривать. Я бесцельно смотрела в окно, где терялись в сгущающихся сумерках улицы. Мысленно я была не здесь, а в самолете, уносящем моего любимого все дальше от меня.

Не знаю, сколько я провела в таком состоянии. Тревожное чувство заставило, наконец, прийти в себя. Оптовые склады. Это же на другом конце города. Какого черта нам здесь понадобилось? Вспомнилась наша первая поездка с Полом. Тогда я испугалась до полусмерти, решив, что мне хотят причинить вред. Но все оказалось недоразумением. Странно, куда он везет меня теперь? Многоэтажки сменились частными домами. Недоумение нарастало. Я обернулась:

Куда мы едем?

Свернув на обочину, Пол затормозил. В его руке сверкнул пистолет.

Пол, что это значит?..

Сиди спокойно, - он направил ствол на меня.

Дай телефон, - потребовал он - и не задавай глупых вопросов.

Трясущимися руками передала ему мобильник. Пол выбросил его через окно и снова вырулил на дорогу.

Я не понимаю…

Где тебе, с куриными мозгами? - Он ухмыльнулся. - Надоело корчить из себя идиота. Ты ведь думала, что я влюблен в тебя, да? А в моей жизни есть только одна женщина, ради которой я готов на все. Тебе интересно, кто? Моника. Великолепная, страстная и горячая. Вулкан, а не женщина. И как это Дмитрий после нее обратил внимание на тебя? Это же небо и земля. Честно говоря, не понимаю его.

Моника - бывшая жена Димы? - я поразилась.

На его счастье, он оказался весьма практичен. Нанял частного детектива, а уже потом подал на развод. Да, Моника не отличалась примерным поведением. Но виноват в этом только он сам. Совершенно не уделял ей внимание. На суде он сумел доказать, что это она разрушила брак постоянными изменами. Вместо половины состояния бросил ей жалкие крохи. - Глаза Пола горели лихорадочным огнем. Он вцепился в руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. - Монике пришлось пройти через публичное унижение, когда в суде всплыли фотографии, уличающие ее в измене. Я всегда боготворил ее, и когда она обратила на меня внимание, просто потерял голову от счастья.

То есть, вы с ней решили заставить Диму раскошелиться, так? Погоди, а ситуация с махинациями, из-за которой он уехал? - я напряженно застыла, ожидая ответа.

Пустышка, - хохотнул Пол. - Кто, как не Моника, знала об одержимости Дмитрия бабкиными сказками. Мы только ждали подходящего момента, чтобы это использовать. Но, честно говоря, даже не думали, что он настолько влюбится в тебя. Это увеличивает наши шансы во много раз. Теперь ты у нас в руках, посмотрим, как он запоет.

Почему ты мне это рассказываешь? - внутри похолодело.

Он молчал. Быстро глянул на меня, глаза холодно блеснули, щека дернулась от нервного тика. Тут же отвернулся. Повисшая тишина, как смертный приговор. Мне не выбраться. При любом раскладе. Даже, если Дима отдаст им все. По спине пробежала холодная струйка пота. К глазам подступали слезы. Изо всех сил сдерживала их, не желая показать слабость.

Пока Дмитрий разберется, что к чему, мы сумеем тебя надежно спрятать. Ну, а потом он получит записочку с дальнейшими инструкциями. Я все это время буду рядом, верный и преданный друг, контролирующий каждый его шаг.

Ты - чудовище! - ужаснулась я.

Дернулась, попыталась наброситься на него сзади, но тут же вскрикнула от боли, получив удар в висок рукояткой пистолета. В голове заплясали искры. На некоторое время отключилась, а когда снова пришла в себя, обнаружила, что за окном уже не видно построек. Дорога скользила мимо заснеженных деревьев и полей. Стало до слез себя жалко.

Как же я могла быть такой слепой?! Поверить тебе! Скажи, зачем тебе понадобился этот цирк с брачным контрактом?

Небольшая проверка. Хотел знать, насколько он тебя ценит.

Так это ложь, что он меня использует? - несмотря на весь ужас ситуации, на сердце потеплело. Замешательство и ужас от происходящего смешивались с облегчением.