Вам нравится девушка? Вам кажется, что нет такой как она на всем белом свете? Но на самом ли деле это так? Уверены ли вы, что эта та девушка, которой вы хотите посвятить все свое внимание и подарить свою любовь и нежность? Можете ли вы с точностью сказать, что вы хотите прожить с ней всю свою жизнь? Это непростой вопрос, но, сосредоточившись на том, что наиболее важно для вас, вы сможете найти правильный ответ.

Шаги

Ищите человека с хорошими качествами

Обращайте внимание на такое качество как доброта. Когда вы выбираете девушку, обратите внимание, добра ли она. Поверьте, тот, кто не заботится о чувствах других, не сможет длительно поддерживать здоровые отношения.

• Обратите внимание, добра ли девушка к другим. Важно, чтобы она не только была добра к вам. Она также должна быть добра к другим, всегда, не только если этого требует работа (если она работник сферы обслуживания). Некоторые ситуации вынуждают нас проявлять любезность и доброту, но обратите внимание, проявляет ли девушка эти качества, когда ситуация не требует этого.
• Кроме того, она должна быть справедливой. Справедливость - очень важное качество в отношениях. Предлагает ли она заплатить за что-то поровну? Правильно ли она распределяет обязанности по дому? Благодаря этому вы сможете увидеть, важно ли ваше благополучие для этой девушки, поскольку это ключ к теплым отношениям.

1. Усердно ли трудится девушка? Обращайте внимание на девушек, которые работают и хотят достичь успеха в жизни. Если девушка трудится усердно, она сможет многого добиться в жизни, и ее жизнь сложится наилучшим образом.

   • Например, если она хочет купить кошелек, она должна продать одну из своих старых вещей. Она не должна ожидать, что вы или родители купите его для нее. Конечно, подарки на праздники не в счет.

2. Ищите девушку с правильными ценностями и приоритетами. Это очень важно для хороших отношений. Ее ценности и приоритеты не должны совпадать с тем, что правильно в глазах других, но они должны совпадать с вашей системой ценностей и вашими приоритетами. Однако есть исключения. Ваша девушка должна обязательно:

3. Ищите девушку, которая не осудит вас, и в компании которой вы будете чувствовать себя свободно. В ее присутствии вы должны оставаться самим собой. Вы должны чувствовать себя свободно с ней, плакать, когда вам хочется, не бояться быть глупым и делать то, что вы обычно не делаете в присутствии других людей.

   • Например, если вы скажете ей что-то личное (например, то, что вы находитесь в депрессии или что вы хотите быть космонавтом), она не должна в ответ смеяться. Она должна попытаться помочь вам или, по крайней мере, не препятствовать вам, даже если она не согласна.

   Ищите хорошего партнера

   1. Обращайте внимание на то, как вы чувствуете себя в ее компании. Это очень важно учитывать. Вы должны чувствовать себя лучше, когда находитесь в компании этой девушки. Вы должны чувствовать себя уверенным и счастливым. Вы должны скучать по ней, когда ее нет рядом с вами. Вы не должны чувствовать себя слабым или глупым в ее присутствии. Вы не должны переживать, что скажете или сделаете что-то не так. Вы должны чувствовать себя естественно в ее присутствии.

      • Некоторым людям нравится быть в компании того человека, в присутствии которого они чувствуют себя плохо и испытывают гнев. Возможно, это неплохой вариант для краткосрочных отношений, но для более длительных - это не лучший вариант. Постоянные неприятности это не лучшее основание для долгосрочных отношений.

   2. Ищите девушку, которая будет хорошо влиять на вас. Находясь в отношениях, вы должны становиться лучше. Если вы строите с кем-то отношения и становитесь хуже, это не самый лучший вариант, не так ли? Подумайте, встречаясь с девушкой, становитесь ли вы лучше. Если это так, то это правильный выбор.

      • Побуждает ли эта девушка улучшить себя и свою жизнь? Помогает ли она вам достичь ваших целей? Делает ли она все возможное, чтобы ваша жизнь сложилась лучше? Стремится ли она к тому, чтобы у вас было хорошее будущее?

   3. Выбирайте девушку, которая также как и вы будет вкладывать в отношения. Когда два человека находятся в отношениях, они должны быть готовы вкладывать в отношения в равной степени. Если она хочет, чтобы вы менялись, но не желает сама становиться лучше, это не очень хороший знак. Но если она прилагает достаточно усилий, это характеризует ее с хорошей стороны.

      • Например, она может время от времени организовывать ваши свидания, вы не обязаны делать это все время.
      • Это не означает, что она должна быть очень активной в отношениях. Если вы в равной степени делаете это вместе, это говорит о том, что вы правильно строите отношения. Самое главное, чтобы ваши взгляды и потребности были одинаковыми.

   4. Обратите внимание на то, как она выражает свою признательность. Вам не нужен человек, который принимает все как должное. Обратите внимание на то, как она благодарит вас или как выражает свою признательность, когда вы делаете что-то хорошее для нее. Вы также должны замечать то хорошее, что она делает для вас и быть благодарным за это.

      • Даже если она делает что-то незначительное для вас, это хорошо. Не у всех есть время или деньги, чтобы делать большие жесты. Но даже что-то незначительное, любимое блюдо или любовная записка, покажет, что она думает о вас и хочет показать вам, что вы ей небезразличны.

   5. Подумайте о том, готова ли она брать на себя ответственность. Например, готова ли она брать на себя ответственность в финансовых и хозяйственных вопросах. Это покажет, что она справедливая, трудолюбивая и честная. Если она не готова к этому, то вам будет не так просто в таких отношениях.

      • Конечно, это вовсе не означает, что вы должны распределять свои доходы равномерно. Например, если вы живете в одной квартире, не обязательно оплачивать ее поровну. Вместо этого, каждый человек может платить около 30% от своего дохода. Например, если вы зарабатываете 4000 рублей в месяц, а она 1600 рублей в месяц, ваш вклад должен быть 1200 рублей, а ее около 500 рублей.

   6. Найдите человека, который будет уравновешивать вас как личность. Очень важно иметь много общего со своим партнером. Вам нужен человек, который будет похож на вас. Тем не менее, этот человек не должен быть вашим повторением, у вас могут быть различные взгляды на какие-то вещи.

      • Например, вы можете быть организованным, но застенчивым, а она более свободной и общительной. Она может помочь вам научиться быть более общительным, а вы можете помочь ей привести свою жизнь в порядок.

   7. Ищите девушку, которая будет честной, когда вам придется выяснять отношения. К сожалению, ссоры в отношениях это нормальное явление. Это даже может быть признаком здоровых отношений. Тем не менее, девушка должна быть честной, когда происходит ссора между вами. Она не должна оскорблять или унижать вас. Это является серьезным признаком неуважения. Она также не должна шантажировать вас, если хочет получить что-то. Вместо этого ищите такого партнера, который будет готов вести дискуссию, пока вы не найдете компромисс.

      • Например, она не должна каждый раз, когда вы приходите домой поздно, устраивать ссору. Это несправедливо по отношению к вам и плохо влияет на ваши отношения.

   Ищите родственную душу

   1. Ищите девушку, которая будет разделять ваши интересы. Благодаря этому вам будет приятно проводить время вместе. Выберите человека, с которым вам будет приятно общаться. Выбор девушки с похожими интересами имеет решающее значение. Учитывая это, вы не будете иметь проблем в будущем.

      • У вас будут общие темы для разговора и интересные совместные занятия. Займитесь новым хобби вместе. Например, вы можете вместе учить иностранный язык. Вы можете найти бесплатные языковые курсы онлайн или посещать одну из языковых школ.

   2. Выбирайте девушку, которая будет разделять ваши ценности и приоритеты. Эта девушка должна иметь такие же ценности, как и у вас. Это очень важно для хороших отношений. Ценности этой девушки должны быть схожи с вашими. Это позволит предотвратить напряженность и конфликты, которые могут возникнуть в отношениях.

      • Например, если она более консервативна в своих суждениях, а вы смотрите на вещи свободно, у вас будут возникать разногласия, что приведет к тому, что вы будете меньше уважать друг друга.
      • Тем не менее, если вы сможете найти общий язык, имея разные ценности, вы можете построить здоровые отношения. Например, существует много примеров хороших браков, партнеры которых имеют разные религиозные взгляды. Например, муж может быть евреем, а жена - христианкой, но они вместе любят Бога, поэтому это не провоцирует конфликт. Иногда фундаментальное убеждение является более важным, чем детали.

   3. Ищите девушку, у которой такие же цели, как и у вас. У вас должны быть похожие цели в жизни, если вы хотите построить длительные отношения. Конечно, краткосрочные цели могут быть у вас разными, но большие цели должны быть одинаковыми. Такие цели объединят вас на жизненном пути. Если ваши пути расходятся, отношения будет очень сложно построить. Более того это будет просто невозможно.

      • Например, если она не планирует получать высшее образование, и для вас тоже это не столь важно, ваши взгляды совпадают в этом вопросе. Тем не менее, если образование и амбиции очень важны для вас, а для нее они не столь важны, в отношениях могут возникнуть проблемы.

   4. Выбирайте девушку, которая хорошо относится к вашим друзьям и сама имеет хороших друзей. Ваша жизнь - это не только вы двое. Отношения, которые есть у вас с другими людьми, часто играют важную роль в создании романтических отношений. Вы же хотите иметь жену, которая умеет общаться с другими людьми, а также уважает их? Аналогично, вы должны ладить с ее друзьями.

      • Например, если ее друзья подлые и стараются, чтобы она проводила меньше времени с вами, скорее всего, вам не удастся построить здоровые отношения.
      • Подумайте, нужны ли вам такие проблемы. Если это сильно отразится на ваших отношениях, и девушка не захочет работать над собой, то это не самый лучший вариант. Конечно, вы должны поговорить с ней об этом, и посмотреть, какой будет ее реакция.

   5. Выбирайте девушку с подобным жизненным опытом. Конечно, это не требование к счастливым отношениям, но это будет дополнительным бонусом. Люди, которые выросли в аналогичных условиях или делали аналогичные вещи в своей жизни, как правило, лучше понимают друг друга. Если жизнь вашей девушки схожа на вашу, то вам легче будет построить хорошие отношения.

      • Например, возможно, ваша девушка, как и вы, имели непростые отношения в семье. В этом случае девушка сможет понять ваши чувства, когда вы не поедите на праздники к родителям и постарается сделать все возможное, чтобы организовать такой праздник дома для вас двоих.
   • Научитесь быть собой со всеми, кого вы знаете. Кроме всего прочего, в любых социальных ситуациях, вам нужно чувствовать себя комфортно. Если вы познаете себя, то сможете наилучшим образом продемонстрировать уверенность – черту, которую практически все женщины считают привлекательной. Хотя это предположение вряд ли можно считать советом, примите его как фундаментальную часть не только этих шагов, чтобы найти девушку, но и для того, чтобы добиться успеха в жизни.
   • Помните дни рождения, годовщины и все то, что она любит в жизни больше всего. Не делайте большого события из того, что вы помните все даты и ее любимые вещи, но время от времени удивляйте ее, чтобы показать, что вы знаете, чего она хочет. Не делайте из этих сюрпризов привычку, иначе вы будете казаться прилипчивым или навязчивым.

   Предупреждения

   • Не притворяйтесь тем, кем вы не являетесь, просто будьте собой.
   • Когда вы узнаете женщину, особенно ту, о которой вы можете думать как о "единственной", вы захотите действительно участвовать в настоящих разговорах, а для этого нужно слушать. Избегайте постоянных разговоров о себе. Задавайте такие вопросы, которые вы бы могли задать, только если бы узнали от нее новую информацию. Если вы не уверены в том, какой вопрос стоит задать, просто спросите, что она чувствовала в определенной ситуации и почему. Она оценит, что вы понимаете ее.
   • Женщины привыкли к тому, что мужчины хотят казаться кем-то другим перед женщинами, которые им нравятся, так что не" разыгрывайте" роль перед девушкой. Ведите себя так же, как со всеми остальными. Дразните ее, флиртуйте с ней, но не сдерживайте себя. Что важнее всего, наслаждайтесь собой и ее компанией. Женщины поймут, что вы искренний человек, если вы будете демонстрировать свою уверенность; нет ничего сексуальнее мужчины, который знает, кто он такой и чего он хочет.
   • Старайтесь избегать женщин, которые любят получать излишнее внимание; они часто поверхностны и манипулятивны, а также практически всегда не уверены в себе.
   • Комплименты – это хорошо, но убедитесь, что они не только о том, какая она сексуальная. Хотя многим женщинам нравится слышать, что они сексуальны, в определенные моменты, если вы будете постоянно комментировать ее тело, она почувствует себя сексуальным объектом, а не девушкой или будущей женой.
   • Если вы молоды, не спешите вступать в интимные отношения.
   • Никогда не ведите себя с ней надменно, не ссорьтесь, иначе она подумает, что вы "не уверены в себе".
   • В зависимости от вашего возраста, это может быть ваша будущая жена, так что выбирайте с умом.
   • Улыбка и кивание головой – это не решение , если только у вас не серьезный разговор, и было бы грубо перебивать ее.

Маргит Сандему

Околдованная

Осенним вечером 1581 года, когда морозная мгла смешивалась с кроваво-красным заревом заката в небе над Тронхеймом, две женщины, не знакомые между собой, брели по улицам города.

Одну из них звали Силье. Это была девушка, которой едва минуло семнадцать лет. Недоуменный взгляд больших глаз выдавал муки голода и одиночества.

Пытаясь защититься от холода, она втянула голову в плечи и спрятала посиневшие кисти рук в складках мешковатой одежды. Поверх изношенных башмаков она намотала меховые лохмотья, а на красивые волосы орехового цвета натянула шерстяную шаль, в которую она обычно куталась, располагаясь на ночлег.

На узкой улице Силье отпрянула от трупа. Еще одна жертва чумы, подумала девушка. Эта чума, бог весть какая по счету за это столетие, унесла всех ее близких, а ее заставила скитаться и искать себе пропитание.

Отец Силье был кузнецом в большом поместье к югу от Тронхейма. Когда отец, мать и все ее сестры и братья умерли, Силье выгнали из маленькой лачуги, в которой они все ютились. Какой прок был от молоденькой девушки в кузнице? Впрочем, Силье покинула поместье с чувством облегчения. У нее была тайна, которую она никогда никому не доверяла, глубоко похоронив ее в своем сердце. На юго-западе находились удивительные горы, которые Силье называла «Страной теней» или «Вечерней страной». Когда она была ребенком, то их каменные громады пугали и очаровывали ее. Они находились так далеко, что были едва различимы. Но когда лучи вечернего солнца падали на их поверхность, то горы проступали с удивительной четкостью, и их вид будоражил живое воображение девочки, Она могла рассматривать горы часами, испуганная и завороженная одновременно. Тогда она видела их, безымянные существа, обитавшие там. Они поднимались из долины между горными вершинами, осторожно скользили по воздуху, приближаясь к ней все ближе и ближе, пока их глаза не встречались с ее глазами. Тогда Силье убегала и пряталась.

Между тем эти существа не были безымянными. Жители хутора судачили о горах всегда вполголоса. Услышанное от них и было, видимо, тем, что напугало девочку и разбудило ее фантазию.

Никогда не ходи туда, - твердили они, - там чародейство и зло.

Люди Льда - не люди, они - порождение холода и тьмы. Горе человеку, который приблизится к местам их обитания!

Люди Льда? Да, это знакомое название, но только Силье видела их парившими в воздухе. Она никогда не знала, как называть эти существа. Не тролли, нет, это не они. Может быть, нечто вроде дивов или духов бездны? Однажды она слышала, как крестьянин обозвал лошадь демоном. Это слово было новым для нее, но ей казалось, что оно могло бы им подойти.

Ее фантазия о «Стране теней» так разыгралась, что она часто грезила о ней в беспокойных снах. Горы пугали ее, поэтому, когда она покидала поместье, то направилась к Тронхейму, туда, где были люди. Там она надеялась найти помощь в своем одиночестве и нужде.

Однако очень скоро она поняла, что никто не хотел принимать в свой дом посторонних в то время, когда спутницей людей, скитающихся по стране, была чума. И не здесь ли, на этих узких грязных улочках с тесно стоящими домами, эпидемия свирепствовала особенно жестоко?

Даже попытка проскользнуть в городские ворота отняла у нее целый день. В конце концов это удалось. Она стояла в очереди с несколькими семьями, которые проживали в городе, и прошмыгнула мимо стражника. Однако, когда Силье оказалась уже в городе, она не смогла получить никакой помощи. Ничего, кроме черствых хлебных корок, которые ей иногда бросали из окон. Этого хватало только на то, чтобы не умереть с голоду.

Со стороны площади с кафедральным собором раздавались пьяные возгласы и шум. Силье устремилась было туда, наивно желая быть среди других ночных скитальцев. Но очень скоро она поняла, что это не место для хорошенькой молодой девушки. Ей долго не удавалось стереть из памяти тяжелое впечатление, которое оставила встреча с чернью.

После многодневных скитаний у Силье ныли ноги. Бесконечно долгий путь до Тронхейма отнял у нее много сил. Не найдя в городе помощи, она ощущала растущее болезненное чувство безнадежности.

Она слышала, как пищат крысы в помещении у ворот, куда она было направилась, чтобы устроиться на короткий ночлег, и побрела дальше. Ее внимание привлекло зарево костра за городской оградой. Огонь означал тепло. Пусть даже это костер, на котором вот уже три дня и три ночи сжигали трупы, а рядом с ним площадь, где совершались казни.

С трепещущим сердцем, устремив взгляд на манящий источник тепла, Силье направилась к западным городским воротам.

В то же самое время в тех же местах появилась молодая знатная дама Шарлотта Мейден. Она опасливо ступала в своих шелковых туфельках по грязным улицам, где мороз сковал сточные канавы и их содержимое осталось лежать под ногами. Дама несла в руках хорошо упакованный сверток. Незаметно ускользнув из отцовского дома и пробираясь к городским воротам, она напевала танцевальную мелодию, пытаясь не думать о том, что собиралась сделать. Идти вперед ей было трудно. Губы ее побелели, пот выступил на лбу, над верхней губой и увлажнил волосы.

Она еще не понимала, как ей удалось скрыть свое состояние в эти невыносимые, наполненные страхом месяцы. Она всегда была маленькой и тонкой, и изменения в ней казались незаметными только благодаря тому, что ей на помощь пришла мода, с корсетом, кринолином и платьем особого покроя. Кроме того, она всегда сама шнуровала свой корсет жестко, до боли. Никто, даже ее собственная камеристка, ни о чем не догадывались. Как же она ненавидела эту растущую внутри нее жизнь, результат случайной связи с несравненным датчанином - придворным короля Фредерика! Этот датчанин был женат, о чем она узнала лишь позднее. Потеряла голову один единственный раз - а в наказание вся эта беда, тогда как он продолжает безнаказанно порхать и веселиться. Она попробовала все средства, чтобы покончить с этим вторжением в ее жизнь. Сильнодействующие травы, прыжки с большой высоты, горячие ванны, кроме того, она даже была летней ночью в четверг на кладбище, где выполняла ужасные тайные обряды, о чем потом только сожалела. Однако ничто не помогало. Омерзительное существо в ее чреве цеплялось за жизнь с дьявольским упорством. Удивительно, однако, что именно теперь она чувствовала не жгучую ненависть к нежеланному существу, а нечто совсем другое: теплоту, скорбь и тоску…

Нет, она не должна об этом думать. Нужно только идти, идти дальше, избегая немногочисленных прохожих.

Как холодно, бедный маленький… Нет! Нет! Она заметила в переулке молодую девушку, почти ребенка, и быстро спряталась в проезде ворот. Девушка прошла мимо, не видя ее. Она казалась такой одинокой, что Шарлотта почувствовала сострадание. Однако сострадание - чувство, которого она теперь должна решительно избегать. Не быть слабой!

Она должна поторопиться, чтобы пройти обратно через ворота до того, как их закроют в девять часов. Стражи она не опасалась, придумав заранее наряд, в котором она должна была сойти за прислугу: никто не должен был узнать в ней знатную фрекен Шарлотту Мейден.

Наконец, вот и ворота. Стражник остановил ее. Держа сверток в руках, Шарлотта пробормотала: «Вот еще один умер. Должна отнести его туда…» Привратник махнул рукой, уже не глядя на нее.

Теперь перед ней был лес, силуэты елей рисовались на фоне зарева костров. В этот морозный вечер светила луна, так что найти дорогу было нетрудно. Если бы она не была такой уставшей!

Ей было нехорошо, она чувствовала со страхом, что теплая липкая жидкость пропитала платок, которым она пыталась остановить кровотечение. Она родила ребенка на сеновале напротив конюшни, держа в зубах кусок дерева, чтобы не кричать. Потом, изнуренная, пролежала там довольно долго, прежде чем, не глядя на ребенка, завернула его и поднялась на дрожащие ноги. Она не обратила внимания на пуповину, какое ей дело было до этого ребенка, а его тихий жалкий писк заглушала платком. Ребенок был жив, время от времени она чувствовала, что он слабо ворочается. Хорошо еще, что он не закричал у городских ворот!

Он провел руками по ее спине, обхватил ее ягодицы и прижал ее к себе. Софи вздрогнула, сжимая его плечи. Он улыбнулся, уткнувшись ей в волосы.

Нет, остановиться здесь было совсем не плохой идеей.

У Софи от удовольствия вырвался вздох. Потом у нее перехватило дыхание.

Почему ее так взволновало прикосновение Костаса? Его взгляд? То, что они оказались наедине, обнаженные, оба в плену у страсти?

Ей уже доводилось чувствовать желание. У нее был соответствующий, пусть и ограниченный, опыт до того, как в ее жизнь ворвался Костас Паламидис. Она думала, что знала раньше...

Софи покачала головой. Она ничего не знала.

Она чуть не застонала от наслаждения, когда его большие руки прижали ее к его возбужденной плоти. Казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как они побывали в объятиях друг друга. Но он уже желал ее снова. Так же, как она желала его.

Это было физическим желанием, но, кроме того, тут было нечто гораздо большее. Она чувствовала это в глубине души. Между ними произошло нечто замечательное.

Ее губы изогнулись в улыбке.

Он прижался губами к ее шее и принялся покрывать ее поцелуями. Когда он коснулся зубами мочки ее уха, у нее подкосились колени, и она не упала только потому, что он обнимал ее.

А потом она и, на самом деле, начала падать. Он лег на траву, а она растянулась прямо на нем. Ее груди прижимались к его мощной груди так, что она чувствовала, как быстро бьется его сердце. Его руки ласкали ее.

Поцелуй меня, - потребовал он, прижимая ее к себе.

Это был чувственный поцелуй. Ее язык коснулся его языка. Софи обхватила ладонями лицо Костаса, отвечая на его поцелуй.

Да! - прошептал он ей.

Она принялась целовать его подбородок, щеку, уткнулась в его шею, ущипнула за ухо. Он сжал ее бедра, и она почувствовала, как ее колени коснулись мягкой травы. Софи охнула, когда он принялся ласкать ее груди, а потом вскрикнула от восторга. Ее охватила дрожь. Боже, это чувство было так близко к боли и все же так сильно от нее отличалось...

Он взял в рот ее сосок, и она ощутила, что ее охватывает истома, что она дрожит всем телом. На нее так действовал его вид, его прикосновения. Но было между ними и что-то еще, какая-то сильная связь, которая притягивала Софи к нему. И от этой связи таял хрупкий барьер ледяного горя, окружавший ее сердце.

Ее переполняло чувство любви и наслаждения. Ей хотелось держать его в объятиях, доставлять ему удовольствие...

Любить его.

Костас...

Ей нужно было сказать ему, заставить его понять, что она чувствует.

Он страстно поцеловал ее в губы. Его темные глаза пристально глядели на нее. Он испытывал такое же желание, как она.

Костас обнял Софи, и она почувствовала, что он вошел в нее.

Все в порядке, - прошептал он. - Я сделаю так, что все будет в порядке.

Он обхватил руками ее груди, она почувствовала на себе его страстный взгляд. Теперь каждое движение было утонченной пыткой. Софи сжала его запястья. Наконец, она испытала оргазм, а когда ее ощущения стали менее сильными, Костас прижал ее к себе. Она чувствовала биение его сердца, чувствовала его горячее дыхание на своих волосах. Он сжимал ее в объятиях.

И в эту минуту Софи поняла, что любит его.

Она любила Костаса Вассилиса Паламидиса. Следовало ли ей чувствовать потрясение? Недоверие?

Софи сонно улыбнулась, с наслаждением целуя его горячую кожу. Она приоткрыла глаза. Костас по-прежнему держал ее в объятиях. Ей хотелось, чтобы он не разжимал объятий, но она почувствовала: что-то изменилось. Она попыталась открыть глаза, чтобы посмотреть, где они. Откуда-то падал яркий свет, и она прищурилась. Она сонно поцеловала Костаса, и он вздрогнул, обнял ее еще крепче и пробормотал что-то, чего она не смогла разобрать.

Она открыла глаза. Они были в комнате, в огромной ванной из розового мрамора.

Прими со мной душ, Софи.

Он подался вперед, и ее плечо обрызгала теплая струя душа.

Софи широко раскрыла глаза и встретилась взглядом с Костасом. Она с легкостью догадалась, о чем он думает. Его черные глаза выражали озорство, так же как и улыбка его чувственных губ, при виде которой у Софи перехватило дыхание.

Она была очарована его мужской красотой. Просто испытывала восторг. Ей показалось, что у нее переполнено сердце.

Эти чувства, то, что она узнала о новых эмоциональных узах, возникших между ними, о любви... Это было чересчур. Наверняка ее сердце вырвется из грудной клетки.

Она так его любила! Обожала его.

Глядя на Костаса, Софи заметила, что его лицо выражает вожделение. Предвкушение. Внезапно ее охватил страх. Она вспомнила о боли. От сомнений ее тело напряглось. Могла ли она совершить ошибку? Могла ли его страсть все же оказаться несерьезной?

Он перестал улыбаться. Принял серьезный вид, словно понял, что она сомневается и боится.

Софи... - прошептал он. - Не могу себе представить, что именно я сделал, чтобы заслужить тебя.

Он нежно поцеловал ее в губы. Софи закрыла глаза, зная, что здесь, в его объятиях, она чувствовала себя так, будто вернулась домой. Она не совершила никакой ужасной ошибки. Обвив руками его шею, Софии притянула его к себе. Их поцелуй стал страстным и закончился, только когда Костас шагнул под душ и на них полилась теплая вода.

Ты можешь поставить меня на пол, - быстро и сбивчиво сказала она, отбрасывая с лица мокрую прядку потемневших волос.

Он так и сделал. Медленно поставил ее на ноги, а потом взял ее за руки повыше локтей, не дав ей упасть, когда она пошатнулась. Струя воды текла на его темные волосы, на его крепкую грудь. Костас поднял руку и погладил волосы, падавшие ей на плечо, обхватил ее шею.

Прижимаясь к нему, Софи не удержалась от улыбки. Она действовала инстинктивно, и инстинкт говорил ей, что это самый замечательный опыт в ее жизни.

Он шагнул ближе, потом взял кусок мыла, лежавший позади Софи, и протянул ей.

Мне хотелось это сделать с тех самых пор, как я увидел тебя в первый раз, - сказал он хриплым голосом.

Она вспомнила его в тот первый день, когда он заставил ее встать под душ. Даже тогда, больная и убитая горем, она едва смогла отвести взгляд от его великолепного тела.

А теперь... она имела право на большее, а не только на то, чтобы смотреть на этого греческого бога.

Очарованная, она наблюдала, как он намыливает руки, а потом кладет мыло обратно. Она почувствовала на своем лице его теплое дыхание, когда он провел руками по ее ключице; потом вниз, к ее грудям, которые он обводил до тех пор, пока она не прикусила губу, чтобы удержаться от крика. У нее ослабли колени, и она схватила его за плечи, чтобы не упасть.

Мне хотелось сделать с тобой так много вещей, Софи...

Он с улыбкой провел руками вниз по ее груди, к талии, по бедрам, а потом ниже.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Софи не хотелось шевелиться. Она могла бы навсегда остаться в такой позе.

Она лежала в самой большой, самой роскошной кровати, какую ей когда-либо доводилось видеть. На мягких, красивых, хлопчатобумажных простынях. Ей казалось, что ее тело почти ничего не весит, но в то же время оно было слишком чувствительным, после того как она несколько часов занималась любовью.

Даже теперь Софи чувствовала себя довольной. Неудивительно, что у нее еще не было сил поднять голову или открыть глаза.

Прошлой ночью Костас испытывал такое ненасытное желание! Он был неистово страстен. И невероятно нежен.

Несколько раз из-за него у Софи выступали на глазах слезы. А как пристально он на нее смотрел, отказываясь выключить свет, потому что ему нужно было ее видеть! Она вздрогнула, вспоминая его взгляд. Сначала она отвечала неохотно, предпочитая скрывать ответные чувства. Но потом, понаблюдав, обнаружила, что из-за нее он теряет самообладание. Просто из-за нее.

Ей вспомнилось далекое детство, книги, которые она с жадностью читала, - путешествия, подвиги рыцарей и героев, стихи о любви, где говорилось о том, чего она не знала и не понимала, но что, как она это думала позже, она смутно предчувствовала. Когда ей было двенадцать лет, она представляла себе свою собственную жизнь как продолжение того, что она читала, как новое и непрекращающееся путешествие по этому чудесному миру, в котором звучали магические слова о единственной любви. Она никогда не училась ни в какой школе, К ней приходили учителя, преподававшие ей те предметы, знание которых было необходимо, чтобы сдать экзамен на аттестат зрелости. И вот тянулись годы уроков алгебры, тригонометрии, истории, географии, литературы, философии, английского языка, появились новые книги, которые она читала с восторгом, не отрываясь, случайные цитаты, которые она запомнила на всю жизнь - "un archange essuyant son epee dans la nuee" - "if winter comes can spring be far behind?" {"Архангел, шпагой пронзающий мрачную тучу" - "Если приходит зима, неужели весна уж давно миновала?" фр., англ.).}; ее гувернантка, тридцатипятилетняя англичанка с ледяными глазами, с которой она ежедневно ссорилась и которая говорила ей высоким и невыразительным голосом, в присутствии ее матери вечером, желая ей спокойной ночи - God bless you {Да благословит вас Господь (англ.).};
преподаватель немецкого языка, старый и бедный эльзасец с печально повисшими седыми усами, всегда в лоснящемся черном костюме, с очень белым и чистым воротничком, развесистым галстуком, красным лицом и мутными глазами, который неизменно жмурился, как кот, читая нараспев стихи Шиллера, Клейста, Гете; преподаватель алгебры - "ни в чем человеческий ум не достиг такой стройности, как в этой непогрешимой последовательности формул, в этом чудесном смещении цифр, подчиняющемся наиболее гармоническим законам, созданным усилиями гения"; преподаватель истории, невысокий пожилой корсиканец, искренне любивший одних и не любивший других людей, игравших роль в истории французского государства, ненавидевший Людовика Четырнадцатого - "это невежественное животное" - и питавший слабость к Генриху Четвертому за Нантский эдикт; учитель французской литературы - "никто не писал лучше, чем Луиза Лабэ, если говорить о поэзии, никто не писал лучше герцога Сен-Симона, если речь идет о прозе". Луиза Лабэ! Только значительно позже "трагический гений Бодлера", как говорил о нем учитель литературы, произносивший эти слова казенным и неубедительным тоном, каким он сказал бы, например, "высокие стены этого здания", - он не любил Бодлера, но не мог отрицать его достоинств, - трагический гений Бодлера затмил на время лирическую пронзительность Луизы Лабэ.
Шесть лет, шесть долгих лет учения в просторном доме ее родителей, в Провансе, где она провела свою жизнь до отъезда в Париж, куда ее привезли, когда ей было восемнадцать лет. И ее долгие разговоры с отцом, в его кабинете, где пахло кожей диванов и кресел, - с отцом, который, как ей казалось, представлял себе историю мира как смену экономических систем, определявших, по его мнению, всю жизнь человечества (единственный пункт, в котором он, по его словам, был согласен с Марксом, которого не признавал во всем остальном, вплоть до выбора темы его университетской диссертации): - Я всегда считал, что эллинская культура, в частности греческая трагедия, - ты слушаешь меня, Анна? - с ее нелепым многобожием, с ее ходульными и искусственными страстями, результат примитивных, в конце концов рабовладельческих, концепций, заслуживает, конечно, изучения, но не больше, чем что-либо другое, и никак не заслуживает преклонения, и, в сущности, даже история Рима в некотором смысле нам представляется более поучительной, чем история Эллады... Сквозь высокое окно проходил свет, отец сидел за столом, Анна против него, и с тем, что он ей говорил, она никак не могла согласиться. Ей казалось, что он сознательно вычеркивал из жизни, - вернее, из своего понимания жизни, - именно то, что придавало ей ценность и, в частности, огромную силу человеческих чувств, которую он находил недостойной ни внимания, ни даже того изучения, какого, по его мнению, заслуживала все-таки эллинская культура. Он был высоким человеком, необычайной худобы, почти никогда не расстававшийся со своими бархатными куртками, которые носил дома. Большую часть времени он проводил в своем кабинете, перегруженном множеством научных книг. К литературе, которую так любила его дочь, он относился с неизменным пренебрежением. - Наша задача в том, чтобы свести все существующее к ряду естественных и понятных законов, которые могут быть выражены определенными формулами, законов, в которых эмоциональный момент может играть известную роль, но чисто функциональную, Анна, пойми это, чисто функциональную. Что из этого делает твоя литература? И та же Луиза Лабэ, например? Она испытывает определенное физическое влечение к какому-то человеку, влечение, внушенное ей чрезмерно развитым инстинктом размножения, и оттого, что она это начинает испытывать, весь мир, видишь ли, ей представляется иным, чем до тех пор. И в учебниках литературы это называется лирической поэзией. Мне описывают на сотнях страниц жизнь человека, который проходит мимо всего важного, не замечая этого, и внимание которого сосредоточено на незначительных личных чувствах. Искусство вообще, - ты слушаешь меня, Анна? - это отказ от настоящей жизни, это бесплодные блуждания праздного воображения, кому это нужно, в конце концов? Вот что надо изучать, вот что надо понять, - он показывал ей рукой на свои книжные шкафы, где стояли, все в одинаковых переплетах, толстые книги о структуре общества, о политической экономии, об истории феодализма. Ни с кем в доме - и меньше всего со своей женой - он, однако, не говорил о том, что надо изучать, зная, что его не поймут. Как это думала потом Анна, ее отец, которому не удалась его личная жизнь, который не умел уживаться с людьми и не скрывал своего пренебрежительного отношения к ним, объяснявшегося тем, что их не интересовало то, что интересовало его, - ее отец представлял себе всю историю мира как последовательность вполне определенных систем, которые, по его мнению, направляли в соответствующую эпоху развитие человечества. Задача человека заключалась в том, чтобы понять основные принципы этой системы и способствовать их эволюции. Конечно, людей, которые могли выполнить эту задачу, было немного. Остальные - это была статистика: рождаемость, смертность, повышение или понижение жизненного уровня, численность городского населения. - Сколько вздора было написано о Римской империи, Анна, этому трудно поверить! А между тем история римского могущества и история гибели Рима могут быть изложены в нескольких словах. Это результат действия двух сил, центробежной сначала, центростремительной потом. Центробежная сила-это завоевания, включение в состав империи далеких варварских провинций, это движение, которое вело к расцвету римской мощи. Затем следует некоторый период стабилизации, и потом начинается центростремительное движение, гипертрофия Рима как столицы империи, - и Рим, в конце концов, задыхается и гибнет. Вот тебе история Рима.
Анна отдавала себе отчет в том, что ее отец очень много знал, но все свои знания он стремился включить в рамки определенных теорий, отступления от которых он не допускал. Всю систему его взглядов можно было представить графически - расширение и суживание разных величин, стрелки, определяющие то или иное направление, кривые повышения или понижения и, главное, существование постоянных понятий, похожих на аксиому о том, что прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками. И в этой жестокой геометрической системе не было, конечно, места ни для лирической поэзии, ни для искусства.
Мать Анны, происходившая из аристократического рода, была так же далека от эмоциональной жизни, как ее муж, но по совершенно другим причинам. В отличие от отца Анны, она не строила никаких теорий, но знала всегда, как надо поступать в том или ином случае, точно все должно было подчиняться определенным правилам, раз навсегда установленным при каком-то дворе, центром которого была она, как королева воображаемого государства. О своем муже она говорила: этот бедный Ипполит, - как будто он был ее дальним родственником, которому она из милости позволяла жить в ее доме. Анна потом спрашивала себя с недоумением, что могло быть общего между ее родителями и чем объяснялся их удивительный брак. Они почти не разговаривали между собой, виделись обычно только за столом и прожили в этом ледяном отчуждении друг от друга всю свою жизнь. Анна помнила только один случай, когда ее мать совершенно вышла из себя и кричала высоким голосом, которого Анна не слышала ни до, ни после этого:
- Как вы смеете клеветать, Ипполит! Я никогда не допущу этого в моем доме! Какая возмутительная дерзость! Какая плебейская выходка!
Все это произошло потому, что, когда Анна подходила к столу, отец посмотрел на нее внимательнее, чем обычно, и сказал:
- Я иногда спрашиваю себя, в кого ты вышла такая, Анна, с таким литым телом и такими тяжеловатыми чертами лица, с такими ровными и правильными зубами? В кого? Ни в мать, ни в меня, во всяком случае. Единственное объяснение, я думаю, можно найти в том, что дед твоей матери, будучи болезненным и несколько странным человеком, женился на прачке, простой крестьянке, которая до конца своей жизни так и не научилась читать и писать, но отличалась несокрушимым здоровьем и исключительной физической силой, такой, что когда она дала пощечину брату своего мужа, который слишком явно выражал ей ненужные чувства, то он упал без сознания и его чуть ли не замертво выволокли из гостиной, где это произошло. Ты ее достойная правнучка, наследственность иногда действует через несколько поколений.
И вот после этих слов мать Анны встала из-за стола и начала кричать.
- То, что я говорю, - спокойно сказал отец, - это вовсе не клевета, это именно так и было, и я не вижу в этом ничего дурного. Если бы вы имели представление хотя бы об истории Франции, то есть вашей собственной родины, то вы бы знали, что вторжение плебейского начала в так называемую аристократию, - понятие, кстати говоря, чрезвычайно расплывчатое и условное, - явление довольно частое и отнюдь не отрицательное. Ваша бабушка с отцовской стороны была крестьянкой, но она была женщиной, достойной уважения, чего я не мог бы сказать о вашей бабушке с материнской стороны, которая была княгиней, но поведение которой всю жизнь вызывало бесконечные скандалы.
После этого Анна никогда больше не видела своей матери за столом, ей подавали обед в ее комнату, ту самую, где однажды утром ее нашли мертвой - она заснула и не проснулась, и это было похоже на то, как если бы день ее спора с отцом о клевете на бабушку был последним днем ее жизни, непонятным образом затянувшимся на целый год: она умерла ровно через двенадцать месяцев после этого спора.
У ее матери не было ни той культуры, ни тех знаний, какие были у отца, но ее представление о мире было не менее определенным. Главную и, в сущности, единственную роль в этом представлении играл вопрос о происхождении человека, то есть о большей или меньшей степени его принадлежности к той касте, представительницей которой она себя считала, - аристократии. Ее собственная аристократическая кровь, однако, - как это объяснил Анне отец во время одного из разговоров с ней (впрочем, это было трудно назвать разговорами, это были, в сущности, его бесконечные монологи, которые заменяли ему книги, которые он мог бы написать, но которых не написал, так как Анна заменяла ему ту аудиторию, которую он хотел бы иметь, но которой у него не было). - Как это объяснил ей ее отец, эта аристократическая кровь ее матери представлялась ему несколько разбавленной, так как, помимо одной из ее бабушек, которая была крестьянкой, в истории рода ее матери фигурировал, правда в течение короткого времени, еврей-банкир, от которого у другой ее бабушки, княгини, был сын, носивший, однако, фамилию не своего отца, а мужа своей матери, что не мешало ему быть наполовину евреем. В этом отец Анны опять-таки не видел ничего плохого, но в существование банкира ее мать не могла и не должна была верить. С матерью у Анны было мало общего. Много позже, уже будучи замужем, Анна поняла, что если бы ее мать не считала, что ее принадлежность к аристократии сама по себе заменяет ей все остальное - душевные качества, ум, знания, талант, - то у нее решительно ничего не осталось бы. Она никогда не отличалась ни красотой, ни умом, ни пониманием. То, что она говорила, всегда было до удивительности незначительно, так же, как все ее существование. Когда Анна была маленькой и подходила к матери, чтобы положить ей голову на колени, мать неизменно отстраняла ее и говорила: уберите этого ребенка, он мне мешает. Отец Анны никогда этого не делал и нередко играл с ней, в нарушение всех своих теорий о чисто функциональной ценности эмоционального мира. Именно он занимался ее образованием и выбирал учителей, производя каждому из них соответствующий экзамен. - Скажите мне, мой друг, что вы думаете о книге, которая недавно, совершенно случайно, попала в мои руки и о которой я не успел составить себе представления, так как прочел всего несколько страниц? - это мог быть Шопенгауэр или Бергсон, если речь шла о философии, Пруст или Фроментен, если вопрос касался литературы, Пуанкаре, если это была математика. У матери Анны была какая-то непреодолимая враждебность ко всему, что называлось общим словом "культура", - исключение составлял английский язык, но, как это заметил отец Анны, совсем не потому, что на этом языке писал Шекспир, а оттого, что дед Анны в свое время прожил несколько лет в Англии, оправдав таким образом в представлении матери Анны право на существование английского языка.
Анна думала обо всем этом теперь, в эту ночь, когда она не спала. В эти часы она отчетливо вспомнила почти все, вплоть до того оцепенения, из которого она никак не могла выйти, до туманного небытия, из которого до нее впервые дошли слова Пьера, вернее, даже не значение этих слов, а их вопросительная интонация, это звуковое колебание его голоса, давшее ей смутное представление о том, что она существует. Но только после своей долгой болезни, во время которой ее возвращение к жизни странным образом проявлялось в ощущении того, что она умирает, что она задыхается, что она не может перенести этой страшной боли в голове, только после своей болезни, - она очень ясно помнила это, - ей показалось, что где-то вдали начало происходить сложное движение, которое постепенно, с медленной неудержимостью приближалось к ней в неуловимых формах и сразу в нескольких направлениях, и по мере этого приближения все стало проясняться вплоть до той незабываемой минуты, когда она увидела стены этой незнакомой комнаты, погруженной в полутьму, так как ставни окон были закрыты, когда к ней вошел Пьер, сказавший ей эти слова: - Вы пришли в себя, Мари? Слава Богу... - и она узнала и этот голос, и эту интонацию. Это был самый важный день ее жизни. Это была ее последняя мысль в эту ночь - через секунду она закрыла глаза и заснула.
x x x

На следующий день, когда Пьер ушел и она осталась одна, она не переставала думать о том, что ей накануне так долго мешало заснуть. Чем объяснялось то чувство, которое она испытывала теперь, - и которое, как ей казалось, она знала всегда, - это чувство неудовлетворенности, эта неубедительность того мира, из которого она была вырвана в его последний день, который она помнила в дыме и огне этой апокалиптической бомбардировки? Почему она чувствовала себя в нем чужой? В конце концов, это действительно было похоже на конец света, когда небо скрылось, свившись, как свиток, - откуда эти слова? Она сделала усилие и вспомнила, что это из Откровения святого Иоанна, о котором отец Симон, аббат, один из ее учителей, говорил ей, что его не следует принимать буквально, так как, - вы понимаете, дитя мое, вдохновение святого Иоанна, создавшее эту несравненную по своей силе картину гибели мира, порой начинало переходить за пределы той чисто христианской концепции, которая ему внушила его труд, и свои собственные слова, вызванные его священным гневом, он вкладывал в уста Спасителя, невольно искажая Его божественный облик и забывая, что Спаситель не мог сказать этих слов: "Я люблю тебя за то, что ты ненавидишь учение николаитов, которое и Я ненавижу". Подлинный христианин, дитя мое... - Каждый раз, когда Анна думала потом об отце Симоне, она будто вновь слышала шуршание его рясы, сшитой из какой-то очень тугой материи, и от этого все, что относилось к религии, со времен раннего ее детства, невольно было связано в ее представлении с этим шуршанием, похожим на звук едва слышного полета ангелов, как бы взвивавшихся в воздух, когда отец Симон произносил свои первые слова - Отче наш...
- Подлинный христианин, дитя мое, может быть, увы! увы! предметом ненависти, но сам он не может ненавидеть никого, и в том числе николаитов, которые, в конце концов, были виноваты только в том, что они заблуждались. Дитя мое, я неоднократно замечал, - у отца Симоиа был глубокий и низкий голос, - что в вашем поэтическом представлении величие христианства приобретает несколько своеобразный характер, - он поднимал при этом руку вверх. - Я не хочу сказать, что в этом есть что-нибудь отрицательное, но это не совсем то. Христианство, дитя мое, это не только мягкий свет Гефсиманского сада, сумерки, спускающиеся на Голгофу, видения Апокалипсиса, трубы архангелов, то есть все то, к восприятию чего так чувствительна ваша романтическая натура. Это не только Тициан, не только Сикстинская капелла и Микеланджело, как бы гениально все это ни было. Христианство-это победа над чувственным миром, победа духа над материей, победа идеи бессмертия над всем тем, что люди так склонны ценить на нашей бедной земле и что есть только прах, дитя мое, только прах. - Анна вспомнила надгробную речь, которую отец Симон произнес, когда хоронили ее мать, и которая по своей торжественности была похожа на речи Боссюэ: - Господи, прими ее душу, которую Ты создал бессмертной в те дни несравненной Твоей славы, когда в грохоте рождающегося мира Ты сотворил все, что существует. Теперь эта душа покидает землю, чтобы войти в царство небесное. Господи, дай ей силы перенести нестерпимое сияние Твоей славы. - В церкви было прохладно в этот жаркий день, в безоблачном небе летали ласточки, горячий воздух дрожал над раскаленной землей.
"Эмоциональная жизнь имеет только чисто функциональную ценность", "Христианство-это победа над чувственным миром". Анна не могла спорить ни с своим отцом, ни с аббатом, объяснявшим ей смысл Откровения святого Иоанна. Каждый из них без труда доказал бы ей, что это именно так, как он говорит. С одной стороны, это было отрицание искусства, с другой - проповедь аскетизма, и, в конце концов, может быть, действительно надо было примириться с этой неизбежностью осуждения всего, что так влекло ее к себе? Но она не могла этого сделать. Ее отец, впрочем, отдавал себе в этом отчет, особенно в последние годы, когда он смотрел на свою дочь, на ее тяжелые губы и глубокие глаза, - нет, Анна была не похожа ни на него, ни на свою мать, и то, что ему, ее отцу, в лирической поэзии казалось не заслуживающим внимания, для нее было насыщено смыслом. Когда ей было четырнадцать лет, она уже ощущала в себе ту душевную тревогу, то предчувствие чего-то чрезвычайно важного и значительного, то физическое томление, которое только усиливалось по мере того, как она становилась старше. Когда отец привез ее в Париж, где она поступила в университет, она через несколько месяцев познакомилась с Жаком, своим будущим мужем, сыном одного из товарищей ее отца, владельца нескольких предприятий. Жак был инженер по образованию и помощник директора завода, хотя ему было всего двадцать восемь лет. Впрочем, на вид ему было больше, он начал уже полнеть и лысеть. Анна впервые увидела его в церкви и не обратила на него особенного внимания, но запомнила его лицо, необыкновенно серьезное и важное, такое, словно он один понимал всю торжественность богослужения, в котором он безмолвно принимал участие, так, как будто его присутствие в церкви было не менее необходимо, чем присутствие священника, - и она сразу узнала его, когда через несколько дней после этого он пришел к ее отцу с визитом. Это был первый человек ее круга, - как сказала бы ее мать, - который был старше ее только на десять лет. Он приносил ей цветы, иногда они ездили в театр, иногда на автомобиле Жака в загородный ресторан. Это продолжалось несколько месяцев, и за все это время Жак не позволил себе ни одного слова и ни одного движения, которые могли бы быть поняты как выражение его чувств к Анне. Она краснела каждый раз, когда ее рука касалась его руки, но Жак, казалось, этого не замечал или не хотел замечать. Он много говорил о христианском долге, о том, чем человечество обязано церкви, о том, что назначение человека на земле - для тех, кто не живет в заблуждении и химерах, для тех, кто знает, что жизненный путь начертан божественным промыслом, - это семья и выполнение христианских обязанностей. Она едва слушала его, ей казалось, что если она станет его женой, то в их душевной и физической близости исчезнут все теории, все, что в конце концов несущественно, и останется только единственное, неповторимое чувство, которого она ждала уже несколько лет со все возрастающим волнением. Когда Жак сделал ей предложение, сказав, что перед этим он уже говорил с ее отцом, который отнесся к нему благожелательно, за что Жак ему благодарен, - Анна слушала его, глядя на него в упор своими глубокими глазами и ожидая той минуты, когда он решится ее поцеловать, - и вот теперь он спрашивает себя, может ли он, имеет ли он право рассчитывать на то, что Анна, в свою очередь...
- Но разве вы не заметили, - нетерпеливо сказала она, - что я давно вас люблю?
Самыми печальными днями и неделями в жизни Анны были дни и недели ее медового месяца и свадебного путешествия по Италии. Оставаясь одна в комнате гостиницы, она плакала иногда часами, потому что все ожидания были жестоко обмануты. То, что происходило, не имело ничего общего с тем, что она себе представляла и чего она хотела. Физическая близость с Жаком вызывала у нее раздражение и оставляла ее неудовлетворенной, - и когда Жак ей как-то еще раз сказал, что долг каждого мужчины и долг каждой женщины - это иметь очаг и семью, она посмотрела на него с гневным выражением в глазах и ответила, - Боже мой, нельзя ли, в конце концов, немного меньше думать о долге и немного больше о чувстве, о любви? - Но сознание исполненного долга, Анна, - что может дать большее удовлетворение? Подумайте об этом. - Нужно по крайней мере, чтобы это исполнение долга хотя бы доставляло вам удовольствие, черт возьми! - Анна, как вы можете так говорить? Я вас не узнаю. - Вы ничего не понимаете, Жак, - сказала она, - и я думаю, что вы, к сожалению, неизлечимы.
Но это раздражение и эта неудовлетворенность еще не были самым печальным в тот период жизни Анны. Самым печальным было другое. Она очень скоро поняла, что в жизни Жака она занимает далеко не главное место. Она понимала также, что это объяснялось не ее недостатками или тем, что чувство Жака к ней не такое, каким оно могло бы быть, если бы на ее месте была бы другая женщина; Жак вообще был меньше всего создан для любви, и когда Анна, без его ведома, отправилась однажды к известному врачу, чтобы спросить у него совета - как сделать свою супружескую жизнь несколько более терпимой, он задал ей много вопросов, на которые она отвечала, краснея, и после этого он ей объяснил, что, по его мнению, она не может рассчитывать со стороны ее мужа на то, чего так требует ее природа. - Я не говорю даже о чисто физических недостатках вашего мужа, - сказал доктор, - но насколько я понимаю, из того, что вы мне сказали, следует сделать один бесспорный вывод: отношение к вам вашего мужа определяется в равной степени и его, так сказать, несовершенством анатомического порядками всей его психологией, его душевной структурой. Еще через некоторое время, когда Анна лежала в своей комнате с сильной головной болью, Жак вошел к ней, очень забеспокоился и сказал, что он остался бы дома, если бы сегодня вечером, именно сегодня вечером, ему не предстоял ужин, на котором он должен встретить одного депутата парламента, влияние которого в дальнейшем может оказаться чрезвычайно важным, в какой-то степени даже решающим в том деле... - Оставьте меня в покое, - сказала Анна, - и можете идти куда хотите. - Это был первый месяц ее беременности.
Жак не мог не понимать, насколько неудачен был его брак, и не только потому, что между ним и его женой не было ничего общего. Но он считал, что брак вообще нерасторжим и надо сделать все, чтобы объяснить Анне, насколько ее представление о любви, одновременно чувственное и возвышенное, насколько оно ошибочно и не соответствует тому, каким оно должно быть. Но когда он однажды заговорил с ней об этом, глядя через свои очки - он был очень близорук - на ее подурневшее лицо - шел седьмой месяц беременности, - она сказала ему с явной враждебностью в голосе: - Только, ради Бога, не говорите мне о долге, о христианстве или о теологических трактатах, подумайте о том, что иногда это просто неуместно: если вы лежите с женщиной в постели и заняты в это время соображениями о христианском долге, то глупее и непристойнее этого ничего быть не может, вы плохой проповедник и никуда не годный муж. - Но даже это не вывело из себя Жака, который вздохнул и сказал: - Анна, вы рано или поздно поймете, насколько прав я и насколько не правы вы. - Вероятно, - резко ответила она, - когда я перестану быть женщиной.
Вскоре после этого у нее были преждевременные роды. Ребенок родился мертвым, Анна долго была больна, и, когда все это кончилось и она почувствовала, что здоровье вновь возвращается к ней, она поняла, что никакая сила в мире не заставит ее теперь изменить свое отношение к Жаку. Это было чувство и враждебности, и презрения, и жалости к нему. Он, казалось, ничего этого не замечал и продолжал быть таким же, как и раньше, внимательным, неизменно вежливым и всегда готовым дать Анне самые пространные объяснения, которые никогда ей не были нужны.
За то время, которое Анна прожила со своим мужем, у нее было несколько любовников, но каждый раз, через очень короткое время, это кончалось разрывом, слезами и припадком глубокой печали. Сначала Анна думала, что какой-то ее собственный недостаток, душевный и физический одновременно, лишает ее возможности испытать то чувство ослепительного, всеобъемлющего счастья, которого она ждала долгие годы, еще с того времени, когда девочкой смутно о нем мечтала. Потом она пришла к убеждению, что случайное определение ее понимания любви Жаком, не отдававшим, быть может, себе отчета в значении своих слов, но сказавшим, что это понимание слишком чувственное и слишком возвышенное, было совершенно правильно и что все ее предрасполагало именно к такой любви: ее темперамент, ее романтические представления, ее готовность отдать все тому, кто испытает по отношению к ней чувство, которое будет таким же, как то, которое способна испытать она. Но она не встретила ничего похожего на это - особенно в том, что для нее было важнее всего, - неудержимое движение к ней чьей-то души, не знающее никаких препятствий. Потом она почти потеряла надежду, что это может когда-нибудь произойти, и решила, что надо найти в себе силы примириться с этим и искать смысл своего существования в чем-то другом, а не в нелепой и детской, в конце концов, романтике, ценность которой так упорно отрицал ее отец. Это совпало по времени с тяжелой болезнью отца, и диагноз этой болезни не оставлял никаких надежд на выздоровление: у него был рак легких. Через месяц он умер. Это был единственный человек в жизни Анны, к которому у нее было постоянное теплое чувство и который тоже ее искренно любил, несмотря на свои теории, признававшие только все ту же злополучную функциональную ценность эмоционального мира. В день его смерти, глядя на его мертвое, неподвижное лицо и не удерживая слез, Анна почувствовала, что теперь она осталась совершенно одна.
Это было за год до начала войны, и весь этот год Анна провела в состоянии глубокой душевной подавленности. Она перестала заботиться о своей внешности, отказывалась сопровождать Жака куда бы то ни было, не выходила по целым дням из своей комнаты и долгими часами лежала без движения, глядя в белый, невыразительный потолок. Жак старался ей помочь и вывести ее из этого состояния, но она не разговаривала с ним, и единственные слова, которые она произносила, были всегда одни и те же-оставьте меня в покое. Она говорила это даже без раздражения, которое он так хорошо знал, и он дорого дал бы за то, чтобы к ней вернулась возможность раздражаться. Он оставил ее в этом состоянии, когда была объявлена война, и уехал в армию. Потянулись долгие месяцы, когда она оставалась одна в своей парижской квартире и не отвечала ни на письма, ни на приглашения, ни на телефонные звонки. Потом наступил наконец июль тысяча девятьсот сорокового года. Германская армия приближалась к Парижу, над городом стоял черный дым. И тогда, однажды утром, Анна вышла из дому с одним чемоданом, вывела из гаража автомобиль Жака и решила ехать к себе, в Прованс, где давно уже стоял пустым дом ее родителей и только в небольшом флигеле, в саду, жил по-прежнему сторож Максим, молчаливый и суровый старик, которого всюду сопровождал его огромный черный дог, такой же мрачный, как и его хозяин. Но она не доехала до Прованса...
Она услышала, как в двери щелкнул ключ. Потом Пьер появился на пороге комнаты. Поднявшись с кресла, с неудержимой, широкой улыбкой, открывавшей ее ровные белые зубы, она сказала - Пьер никогда потом не мог забыть этого выражения ее голоса:
- Я рада вас видеть, Пьер.

Каждый раз, когда Анна оставалась одна, она думала о множестве вопросов, встававших перед ней, - которые нужно было разрешить. Самый трудный из них был тот, на который она до сих пор не ответила Пьеру: - Мари, вы знаете, кто вы такая? Как именно надо было сказать ему, что раньше ее звали Анной Дюмон, что у нее было известное положение, квартира в Париже, дом в Провансе, муж и знакомые, но что при всех обстоятельствах в тот мир, который перестал существовать - в день этой бомбардировки летом сорокового года, - она не могла вернуться, потому что и ее душа, и ее сознание были против этого? Это возвращение было невозможно, об этом не могло быть даже речи. Ее, вероятно, давно считали погибшей - неизвестно как и неизвестно где; во всяком случае, в течение долгих лет никто о ней ничего не знал. Может быть, это было к лучшему? Потому что, - она ясно отдавала себе в этом отчет, - той Анны Дюмон, которая пропала без вести летом сорокового года, больше не было и именно этот июньский день надо было считать датой ее смерти, о которой она не жалела. Она еще раз подумала о том, что предшествовало этому. За все время своей жизни, с тех пор как она помнила себя, был только один человек, к которому она была искренно привязана и которого она любила, - ее отец. Но его давно нет в живых. Ей было теперь двадцать девять лет. Из них последние пять лет были годами того непонятного и смертельного небытия, про которое теперь она знала все, вплоть до тех подробностей, о которых ничего не говорил Пьер, но о которых она догадывалась. А теперь нужно было жить, - но как? Теоретически все было просто: сказать Пьеру, кто она такая, сказать, что она бесконечно благодарна ему за то, что он для нее сделал, - то есть вернул ее к жизни, - узнать, где Жак, и уехать на свою парижскую квартиру. Этого она сделать не могла, - она даже улыбнулась, думая об этом. Теоретически было ясно и другое: теперь она была здорова, ей больше не угрожала никакая опасность, и все эти дни она чувствовала, как к ней возвращаются силы, значит - теоретически, - Пьеру незачем было заботиться о ней, и, значит - теоретически, - ее пребывание здесь потеряло свой смысл. Она еще раз обошла все комнаты, глядя новыми глазами на то, что ее окружало, - портреты отца и матери Пьера, несколько репродукций, буфет, столы, стулья, кресла, диваны, - все это содержалось в необыкновенной чистоте. Пьер каждый день, до ухода на службу, убирал всю квартиру. Это было похоже на меблированные комнаты и резко отличалось и от ее собственной парижской квартиры, и от ее дома в Провансе. Она посмотрела на книжные полки - энциклопедический словарь в шести томах, изданный в начале столетия, классики, несколько новых романов, Шекспир, Толстой, Сервантес, Достоевский во французском переводе, Платон, Овидий, Плутарх, монографии о Рембрандте, Ван Гоге, Боттичелли, Руссо, учебники - алгебры, истории французской литературы, те самые, по которым она училась. Теоретически...
Она остановилась и прислушалась. Она всегда ощущала, неизвестно как, животным и безошибочным чувством, приближение Пьера. Через минуту он вошел в квартиру, и это прервало ее мысли. И когда она увидела его, она поняла с отчетливостью, не допускавшей сомнений, что слово "теоретически", которое она повторяла столько раз, не имело и не могло иметь никакого смысла.
x x x

Она часто думала о том, что если бы на месте Пьера был какой-то другой человек, все трудные вопросы могли бы быть разрешены и их разрешение было бы тем более необходимо, потому что фальшивое и странное положение, в котором она была, становилось просто невыносимо. Но ей никогда и ни с кем не было так легко, как с Пьером. Его постоянное присутствие ничем и никогда не стесняло ее, и она не могла себе представить, что Пьер вдруг ушел бы из ее жизни. Ей казалось, что Пьер был не похож ни на кого из тех людей, которых она знала. То, что она ощущала в его присутствии, - это его неизменную доброжелательность и его немую готовность поддержать ее во всем, - то, чего она никогда не испытывала раньше и что ей казалось самым ценным, что может быть. Она понимала, что потерять это было бы для нее непоправимым несчастьем, и потому она все не решалась сказать Пьеру, что она знает теперь свою прошлую жизнь. Он больше не спрашивал ее об этом - и ей иногда казалось, что она понимает почему.
Однажды после ужина она сказала ему:
- Пьер, вы знаете что? Вы, может быть, правы, может быть, действительно меня зовут Мари.
Он быстро взглянул на нее. В ее улыбающихся глазах он заметил теплый перелив выражения, которого он раньше не видел. Она села глубже в кресло. Пьер смотрел на ее туго натянутые чулки и черные туфли и вдруг вспомнил летний день, дождь и ее босые ноги, увязшие в глине.
- Вы знаете, - продолжала она, - я много думала все эти дни и многое вспомнила. Но я боюсь, что я не сумею вам рассказать это так, как было бы нужно. И я решила, что, может быть, лучше, если я постараюсь все это написать. Что вы скажете об этом?
- По-моему, это прекрасная идея, - сказал он. - Я буду с интересом ждать, когда вы это кончите, и обещаю вам быть внимательным читателем.
Кроме того ощущения, что она выздоровела после очень долгой и тяжелой болезни, Анна впервые чувствовала теперь, насколько жизнь может быть спокойной и счастливой - она не находила других слов. Когда Пьера не было, она выходила на улицу и гуляла целыми часами в этом районе Парижа, которого раньше совершенно не знала. Потом она возвращалась, садилась за стол и начинала писать. Незаметно для нее самой страницы шли за страницами, и перед ней возникали сначала зрительные ее воспоминания - красная земля Прованса, неподвижные пальмы, тугая листва кустарников, железный узор ворот ее дома, каменные арки его фасада и его особенный желтовато-красный цвет, темневший после захода солнца, высокое безоблачное небо, кипарисы в саду, дрожание листьев, когда дул мистраль, далекие звезды вечером. Потом комната, где она писала, наполнялась звуками - покашливание ее отца, прерывающаяся мелодия рояля, на котором играла мать этюды и ее собстственные импровизации, вдруг вливавшиеся в исполнение ноктюрна или "сада под дождем" - с преобладанием минорных нот, последовательность которых напоминала пронзительную рояльную жалобу неизвестно на что, - и после этого импровизация прекращалась и снова начиналось долгое гармоническое повествование, звуковая проекция какой-то блистательной и до конца рассказанной жизни, в которую Анна вкладывала свой собственный смысл, где были стихи, воспоминания, предчувствия, надежды, далекое лирическое движение, уход, возвращение, отражения пейзажей, отказ, согласие, ответ на все вопросы, - Анна сидела на скамейке, в саду, в том его месте, куда выходило окно комнаты, где стоял рояль, и слушала то, что ей казалось музыкальным рассказом о ней самой. Было слышно стрекотание цикад, хлопанье крыльев голубя, взлетевшего в воздух, крик ночной птицы, далекий звон колокола из деревни, находившейся в двух километрах от их дома, слышался иногда легкий треск туго пригнанных половиц паркета, когда в вечерней тишине кто-нибудь проходил через комнаты, хруст гравия в саду, звуковой след, по которому можно было знать, в каком направлении шел ее отец, совершавший одинокие прогулки в поздний час, когда Анна лежала в постели и в ее комнате было отворено окно и когда она не могла заснуть от смутного и непонятного волнения о том, что она слышала в звуках рояля, в стихах, в далеких замирающих переливах колокольного звона.
Потом возвращался Пьер. - Как вам пишется. Мари? - Я скоро кончу первую часть. - Они ужинали, после ужина Пьер убирал со стола. Анна садилась в кресло, и когда он, вымыв посуду, входил в комнату, она говорила ему:
- Расскажите мне о вашей матери, Пьер. Вы мне уже говорили о ней, но я как-то не составила себе точного представления обо всем этом. Вы говорили, что главная ее особенность была в примиренности со своей участью?
- Вы знаете. Мари, мне иногда кажется, что почти в каждой человеческой жизни есть какая-то неизбежная ошибка. Ну, не в каждой, конечно, но во многих. У такого-то человека, скажем, жизнь должна была бы быть такой, а выходит, что она другая. У меня есть призвание быть врачом. Но обстоятельства сложились так, что я архитектор. Или наоборот. Теперь, когда я думаю о моей матери и ее жизни, мне кажется, что в ней всегда было что-то теплое и уютное, что только она могла дать своей семье. У нее был неисчерпаемый запас мягкости, вы понимаете? Она была простая женщина, и я думаю, никогда ни одна отвлеченная мысль не приходила ей в голову. Она не рассуждала и не думала, но у нее была - как бы это сказать? - неутомимая душа. Она была очень достойная женщина, и все, в конце концов, в ее жизни было незаслуженно жестоко и несправедливо - эта бедность, безвыходность, отношение к ней моего отца, который не был плохим человеком, но не был способен дать ей то, на что она имела право. Потом его смерть, потом эта глупейшая война и, наконец, ее болезнь, с которой она могла бы жить еще долгие годы.
Пьер много рассказывал Анне о своей жизни, об истории своей семьи, и через некоторое время она знала о нем столько, сколько узнала бы, если бы прожила рядом с ним много лет. Та жизнь, которую вела раньше она, вели ее родители и их знакомые, не имела ничего общего с той, о которой ей говорил Пьер. Она представляла себе, что сказал бы об этом ее отец - "статистика". До ее матери это вообще не дошло бы: в узком кругу тех нелепых понятий, которые определяли ее существование, просто не было места для того, о чем рассказывал Пьер. Вспоминая все, что он говорил, она думала, что в этом никакой роли не играло то, что в другой жизни, в той, какую она знала раньше, имело важное значение: соображения денежного характера, вопрос о положении - общественном, служебном, дела, которых здесь вообще не было, наконец, брак, приданое, пристрастие к крупной игре, разорительные увлечения - сколько раз она слышала эти слова: и подумать, что из-за нее он едва не погубил всю свою карьеру... и подумать, что она, забыв обо всем, позволила себе... Не было также и другого - семейных традиций, кастовых предрассудков, своеобразной социальной философии, таких понятий, как "ущемление тех законных прав, которые дает происхождение", - слова матери Анны, "невежественная буржуазия" - определение ее отца - или "недопустимые требования рабочих, которым нечего было бы есть, если бы я, владелец предприятия, не дал бы им возможность такого существования, о каком их родители не могли и мечтать", - как это говорил ее отцу один из его знакомых, и отец ему ответил - в конце концов, вашим положением вы обязаны случайности, но даже если бы это было результатом ваших собственных усилий, то вы не правы вдвойне: во-первых, с точки зрения социальной справедливости, потому что каждый из ваших рабочих имеет моральное право жить так же, как вы, и с другой точки зрения, с которой вы не можете не согласиться, так как вы лишены этой возможности, независимо от ваших взглядов и намерений, точки зрения соотношения сил в современном обществе: в столкновении рабочих профсоюзов с собственниками предприятий; рабочие профсоюзы сильнее вас, и вы вынуждены делать не то, что вы хотите, а то, что хотят они. Я говорю это не как представитель того или иного класса, а как человек, который имеет известное понятие о структуре современного общества, той, которой совершенно не предвидел, например, Маркс.
Пьер принадлежал к другому миру, о котором Анна до сих пор не имела представления и только знала, что он существует. Но то, что ее больше всего удивляло в Пьере, это его превратное, как ей казалось, мнение о самом себе: он был твердо убежден, что он решительно ничем не отличался от других людей и что кто угодно в его положении действовал бы именно так, как он, и не мог бы действовать иначе.
Анна никогда не знала того состояния полного душевного покоя, в котором она жила теперь. Ей иногда начинало казаться, что именно в этом и была цель ее существования - в том, что после всех испытаний, которые выпали на ее долю, она очутилась бы в этой скромной квартире, далеко от того района города, где она жила с Жаком, и чтобы она проводила спокойные, медленные и счастливые дни в ожидании возвращения со службы Пьера Форэ, старшего бухгалтера какого-то незначительного предприятия. И что, кроме того, явно фальшивое ее положение здесь, так как она не была ни женой, ни любовницей, ни даже отдаленной родственницей этого человека, ее совершенно не тяготило, как оно не тяготило и Пьера,
- Ты думаешь, что это может продолжаться бесконечно? - спросил его как-то Франсуа.
- Я был бы счастлив, если бы это было так, - сказал Пьер. - Но это слишком замечательно, и вряд ли это может быть длительным.
- Не знаю, - сказал Франсуа. - До последнего времени я в чудеса не верил. Но после того, что произошло с Мари...
И эта жизнь продолжалась, жизнь, которая каждому, как это думал Пьер и как это думала Анна, показалась бы странной и даже просто неправдоподобной, но которая была лишена какой бы то ни было искусственности и в которой не только не было ничего тягостного или неловкого ни для него, ни для нее, но от которой ни он, ни она никогда не отказались бы. Утром Пьер вставал рано, убирал квартиру, брился, принимал ванну, одевался, и когда он шел на кухню, чтобы приготовить кофе, он слышал, как отворялась дверь комнаты Анны, слышал ее шаги, потом шум воды в ванной. И когда он входил в столовую, Анна уже ждала его там, со своей всегдашней теплой улыбкой, к которой он не мог привыкнуть и от которой он каждый раз испытывал волнение. Потом он уходил на службу, и она оставалась одна. Она выходила на улицу, - с недавнего времени она стала покупать провизию, - затем возвращалась домой и садилась писать. Она писала медленно, часто останавливаясь и глядя прямо перед собой в белую стену, которая вдруг смещалась, и там, где она только что была, возникали железные ворота, за которыми открывалась аллея, ведущая к подъезду дома. В треске гравия и ярком солнечном свете из далекого пространства начинал медленно приближаться тот мир, в котором прошли детство и первые годы ее молодости. Она старалась удержать эти видения, они исчезали и появлялись опять, то расплываясь, то снова возникая с необыкновенной отчетливостью и скрываясь потом в густой листве сада или темнея в наступающих сумерках. И там, где только что дрожали на ветру бесчисленные листья, не было больше ничего, кроме отдельных переливов колокольного звона или звуков рояля, почти безмолвных, как зрительное воспоминание, и Анна повторяла их вслух, чтобы вернуть им жизнь, и только тогда рояльная мелодия вдруг расцветала перед ней, неувядаемая и непогрешимая в своей последовательности раз навсегда.
Наконец однажды вечером после ужина Анна сказала:
- Пьер, я кончила сегодня днем первую часть того, что я хотела написать. Я старалась постепенно вспомнить все, что было когда-то началом моей жизни. - И она протянула ему большую тетрадь, которую он ей купил после того, как она сказала ему, что хотела бы записать свои воспоминания.
- Вы много раз спрашивали меня, кто я такая, - сказала она изменившимся голосом. - Я не могла тогда вам ответить, но не потому, что я не хотела, я не могла, действительно не могла. Теперь я написала об этом, я знаю, что так я не сумела бы вам рассказать. Может быть, это плохо написано, но это все равно, Пьер. Во всяком случае, я писала это для вас.
- Мари...
- Меня звали Анной, Пьер, - сказала она. - Но теперь мне иногда кажется, что мое настоящее имя - это то, которое вы произносите.
Она поднялась со своего кресла. Пьер спросил:
- Вы уходите к себе?
- Сегодня, первый раз за все время, - сказала она, - я хочу быть одна.
Он с тревогой смотрел в ее лицо. Оно было неподвижно, и ее широко раскрытые глаза пристально глядели на него. Он опустил голову. Но через несколько секунд она сказала:
- Я буду одна, Пьер. Но я буду знать, что вы недалеко от меня.
x x x

"Я не знаю, кто я. Я знаю свое имя и свою фамилию, я знаю, сколько мне лет и где я родилась, но я знаю не менее твердо, что это ничего не определяет. Я знаю, что я такая, какой я себя вижу и ощущаю, я живу и существую только с недавнего времени, и об этом у меня почти нет воспоминаний. То, что предшествует во времени моей теперешней жизни, мне кажется бесконечно далеким. У меня такое впечатление, что я вспоминаю - чью-то чужую жизнь, которая кончилась несколько лет тому назад. И эта чужая жизнь, медленно возникающая в моей памяти, начинается, - как это представляется мне сквозь неизмеримую даль, которую мне никогда больше не суждено пересечь, - начинается с того, что я вижу перед собой в свете яркого солнечного дня сложное сплетение железных прутьев на воротах, вделанных в каменную стену, окружавшую сад, в глубине которого стоит дом, где я родилась, в Провансе, на юге Франции".
Так начиналась первая страница тетради, которую Анна дала Пьеру и которую он читал до трех часов утра.
То, что поразило его больше всего, это свежесть повествования, какая-то особенная непосредственность восприятия Анной всего, что она описывала, - и сквозь этот медленный словесный ритм до него доходило ясное видение далекого мира, который появлялся перед ним из этой тетради в коричневом переплете. Такое впечатление было у него, когда он читал это первый раз, читал так, как если бы это была книга, написанная автором, которого он не знал. Но как только он кончил читать, он опять начал все сначала - и тогда постепенно перед ним появилась Анна, сперва девочкой, потом подростком. Он видел перед собой отца Анны, ее учителей, аббата, вспомнил, что он тоже читал когда-то, очень давно, стихи Луизы Лабэ. Он никогда не был в Провансе, где стоял дом родителей Анны, но ему казалось, что он видит все это с необыкновенной ясностью, эти кипарисы и пальмы сада, этот красновато-желтый цвет стен, это сверкание южного солнца, эту красную землю, эту прозрачность горячего воздуха, этот полет ласточек, эти сумерки, эти ночи, эти дни. Ему представлялось, что из этой далекой картины идет к нему и все не может дойти девушка, которой он никогда не знал. Она принадлежала к совершенно чуждой ему среде, но это казалось ему неважным. Он прочел все до конца второй раз, разделся и лег в постель, но знал, что не заснет до утра. Он думал о том, что образ Анны, такой, каким он возникал из ее воспоминаний, - он представлялся ему очень отчетливым, - наивная лирика, ожидание того, что вдруг, в один блистательный день ее жизни, этот романтический мир откроется перед ней во всем своем великолепии, - тогда, когда в силу невозможного и невероятного совпадения чья-то воля сольется с ее волей, чье-то чувство будет таким же, как ее чувство, словом, когда осуществится этот идиллический и детский бред ее воображения. Он вдруг вспомнил свое собственное впечатление от Лувра и сожаление о том, что этих красок, этого мира пророков, героев и красавиц больше не существовало, как не существовало того, о чем мечтала Анна.
Ее воспоминания обрывались на том месте, когда она уехала из Прованса в Париж. Он лежал с открытыми глазами. Так вот кем было то бедное больное животное, которое он увидел в лесу, недалеко от дома Франсуа, это несчастное существо в грязном балахоне, - босые ноги, облепленные мокрой глиной, спутанные волосы, пустые светлые глаза! Вот кому принадлежало это тело, которое он так хорошо знал и которое он в течение долгого времени мыл и одевал, - в котором было всегда, до последнего месяца, нечто пугающее и нечеловеческое, потому что это было соединение тканей и мускулов, не одушевленное ни одним проблеском сознания. Теперь это тело, вероятно, стало другим. Но Пьер тотчас же забыл об этом и продолжал думать об Анне так, как будто она была почти отвлеченным видением. Кто мог подумать, - тогда, в лесу, у Франсуа, - что эти грубые и грязные руки когда-то перелистывали страницы книг или нот, что эти пустые глаза видели раньше что-то иное, чем то зияющее небытие, в которое они, казалось, были так неподвижно устремлены? - Но мы победили это! - вдруг сказал он вслух с необыкновенной силой.

1. Да и, наконец, нельзя же в твои годы, с твоей наружностью (Аратов опустил глаза и махнул рукою ) - да, да, с твоей наружностью, так чуждаться общества, света! 2. Крики: «Bis! Браво!» раздавались кругом, но она бросила быстрый взгляд на Аратова, который не кричал и не хлопал - ему не особенно понравилось её пение , - слегка поклонилась и ушла (постановка тире вместо скобок факультативна; после вставной конструкции ставится не только тире, но и запятая, поскольку запятая разделяет однородные сказуемые в главном предложении: она бросила взгляд на Аратова, слегка поклонилась ). 3. И не то чтобы он дулся на Аратова за неудачу своей рекомендации - добряк на это не способен , - но он, очевидно, нашёл некоторое занятие, которое поглощало всё его время (постановка тире вместо скобок факультативна; после вставной конструкции ставится не только тире, но и запятая - перед противительным союзом но ; очевидно - вводное слово). 4. Бедный старик не мог надивиться на Петеньку (так он называл сына ). 5. Насчет фигуры (лекарь с улыбкой взглянул на себя ) также, кажется, нечем хвастаться (кажется - вводное слово). 6. Проехав какие-то австрийские войска , Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия ) уже вступила в дело. 7. -Господа, - сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже обыкновенного ). - Господа, к чему пустые споры! 8. Быстро, но горячо прошла в душе моей страсть (иначе я не могу назвать её ) ловить и собирать бабочек. 9. А где старая (так он обыкновенно называл жену свою )? 10. Издеваться над ним (и ещё в официальной газете ) нехорошо - и даже неблагоразумно (постановка тире перед и факультативна). 11. Николай - она чувствовала - не понимает её, и это ещё более затрудняло желание рассказать о страхе своём (постановка тире вместо скобок факультативна). 12. Окончив свои дуэтино с дочерью , фрау Леноре заметила, что у Эмилио голос отличный, настоящее серебро, но что он теперь вступил в тот возраст, когда голос меняется (он действительно говорил каким-то беспрестанно ломавшимся басом ), и что по этой причине ему запрещено петь. 13. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии ) обыкновенно расположена среди распаханных полей , близ оврага , кое-как превращённого в грязный пруд . 14. Воздух гостиной, напоённый запахом ландышей (большие букеты этих чудесных цветов белели там и сям ), по временам колыхался, возмущённый приливом лёгкого ветра (запятая после скобки отделяет обособленное определение в основной части предложения: воздух гостиной, напоённый запахом ландышей , по временам колыхался ). 15. Развернув наудачу несколько писем (в одном оказался засохший цветок, перевязанный полинявшей ленточкой ), он только плечами пожал и, глянув на камин, отбросил их в сторону, вероятно, собираясь сжечь весь этот ненужный хлам (запятая после скобки отделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом: Развернув наудачу несколько писем , он только плечами пожал ; вероятно - вводное слово). 16. Едва придя домой - было немного более одиннадцати вечера , - Орсанов сел за письменный стол (постановка тире вместо скобок факультативна; запятая после вставной конструкции выделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом: Едва придя домой , Орсанов сел за письменный стол ). 17. Покашливая - на вокзале было накурено , - Рябинин вышел на крыльцо (постановка тире вместо скобок факультативна; запятая после вставной конструкции выделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастием: Покашливая , Рябинин вышел на крыльцо ). 18. Солдаты (их было трое ) ели, не обращая внимания на Пьера . 19. Его вторая жена, красавица , умница - вы её только что видели , - вышла за него, когда уже он был стар (постановка тире вместо скобок факультативна; запятая после вставной конструкции выделяет обособленное приложение: Его вторая жена, красавица , умница , вышла за него ). 20. Воображая, что замок заперт, я вынул ключ, и -о ужас! - у меня в руках была только головка ключика (постановка тире вместо скобок факультативна). 21. Отверстие в двери он плотно заткнул старым своим армяком и чуть свет был уже на дворе, как ни в чём не бывало, сохраняя даже (невинная хитрость! ) прежнюю унылость на лице . 22. Это был Пётр Герасимович (Нехлюдов никогда не знал и даже немного хвастал тем, что не знает его фамилии ), бывший учитель детей его сестры (запятая после скобки выделяет обособленное приложение в основной части: Это был Пётр Герасимович, бывший учитель детей его сестры ). 23. Но господь бог ведает (тут он поднял руку над головою ), что скорее шар земной в раздробление придёт, чем мне от своего слова отступиться , или (тут он даже фыркнул ) струсить , или раскаяться в том, что я сделал! (повторяющийся союз или связывает однородные сказуемые, которые разделяются запятыми<). 24. Наконец он велел запрячь себе беговые дрожки, оделся потеплее (это было уже в конце сентября ) и, сам правя, выехал со двора. 25. Возвратясь в свою комнату (она находилась во флигеле и была почти вся загромождена коваными сундуками ), Гаврила сперва выслал вон свою жену, а потом подсел к окну и задумался (запятая после скобок отделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом: Возвратясь в свою комнату , Гаврила выслал вон свою жену ).

Упражнение 43

1. [Аркадина:] Милый сын , когда же начало? [Треплев:] Господа , начало! Прошу внимания!.. О вы, почтенные, старые тени, которые носитесь в ночную пору над этим озером , усыпите нас! 2. Дорогая моя, хорошая, чистая , будьте моей женой! 3. Горе тебе, город Казань , едет толпа удальцов собирать невольную дань с твоих беззаботных купцов. 4. Спящий в гробе , мирно спи, жизнью пользуйся, живущий . 5. Как любил, Кавказ мой величавый , твоих сынов воинственные нравы. 6. Кто, волны , вас остановил, кто оковал ваш бег могучий! 7. Не зови меня ты, воля , не зови в поля! 8. Приснись мне, на лыжах бегущая Сольвейг , не дай умереть, не увидев тебя ! 9. Вставай, творящий чудеса ! Кипи неистощимой силой, мой Севастополь, город милый, отчизны вечная краса ! 10. До войны едва в помине был ты, Тёркин , на Руси. 11. Поплачь, поплачь, Настенька, дочушка моя . Лети, лети, ластынька , лети за моря. 12. Молодой уроженец Неаполя ! Что оставил в России ты на поле? 13. Цыц, ты ! Она тебе больше не слуга... 14. Ну, вы ! Вставайте... 15. Да неужели вам мало, ненасытный вы этакий ! 16. Милый друг ты мой , не стыдись, не вешай голову... 17. О ты, чьих писем много, много в своём портфеле берегу! 18. О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. 19. Скажи же, о проницательный читатель , зачем выведен Рахметов, который вот ушёл и больше не явится в моём романе? 20. ...Смерть, а Смерть , ещё мне там дашь сказать одно словечко? 21. О муза пламенной сатиры , приди на мой призывный клич! 22. Кто б ни был ты, печальный мой сосед , люблю тебя, как друга юных лет, тебя, товарищ мой случайный . 23. Спи, младенец мой прекрасный , баюшки-баю. 24. Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ светлый и холодный . 25. Ах, юность, юность удалая ! Житьё в то время было нам.

Упражнение 44

Проехав несколько вёрст по большой дороге, Хаджи-Мурат сдержал своего тяжело дышавшего и посеревшего от поту белого коня и остановился . Вправо от дороги виднелись сакли и минарет аула, налево были поля , и в конце их виднелась река . Несмотря на то, что путь в горы лежал направо, Хаджи-Мурат повернул в противоположную сторону, влево, рассчитывая на то, что погоня бросится за ним именно влево. Он же, и без дороги переправясь через реку Алазань, выедет на большую дорогу, проедет по ней до леса и тогда уже, вновь переехав через реку, лесом проберётся в горы. Решив это, он повернул влево. Но доехать до реки оказалось невозможным . Рисовое поле , как это всегда делается весной, было только что залито водой и превратилось в трясину. Хаджи-Мурат и его товарищи брали направо, налево, надеясь найти более сухое место, но то поле , на которое они попали , было всё равномерно залито и теперь пропитано водою. Лошади с звуком хлопанья пробки вытаскивали утопающие в вязкой грязи ноги и, пройдя несколько шагов, тяжело дыша останавливались .

Так они бились долго. Уже начало смеркаться . А они всё ещё не доехали до реки. Влево был островок с распустившимися листиками кустов. Хаджи-Мурат решил въехать в эти кусты и там, дав отдых измученным лошадям, пробыть до ночи.

Въехав в кусты, Хаджи-Мурат и его товарищи слезли с лошадей и, стреножив их, пустили кормиться . Сами же поели взятого с собой хлеба и сыра. Молодой месяц, светивший сначала, зашёл за горы, и ночь была тёмная . Соловьев в Нухе было особенно много . Два было и в этих кустах . Пока Хаджи-Мурат со своими людьми шумел , въезжая в кусты, соловьи замолкли . Но когда затихли люди , они опять защёлкали , перекликаясь. Хаджи-Мурат , прислушиваясь к звукам ночи, невольно слушал их .

И их свист напомнил ему ту песню о Гамзате, которую он слышал нынче ночью. Ему вдруг стало серьёзно на душе . Он разостлал бурку и совершил намаз . И едва только кончил его, как послышались приближающиеся к кустам звуки . Это были звуки большого количества лошадиных ног, шлёпавших по трясине . Быстроглазый Хан-Магола , выбежав на один край кустов, высмотрел в темноте чёрные тени конных и пеших, приближавшихся к кустам. Ханефи увидал такую же толпу с другой стороны. Это был Карганов , уездный воинский начальник, с своими милиционерами .

Проехав несколько вёрст по большой дороге , Хаджи-Мурат сдержал своего тяжело дышавшего и посеревшего от поту белого коня и остановился .

1. 
   и (сдержал и остановился
   б) однородными согласованными определениями, связанными одиночным соединительным союзом и (дышавшего и посеревшего коня ), запятая между определениями не ставится;
   в) обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом (проехав несколько вёрст по большой дороге ).
   Согласованные определения своего дышавшего ; посеревшего белого (коня ) не являются однородными и не разделяются запятой, поскольку характеризуют предмет с разных сторон.
2. 
   а) подлежащее Хаджи-Мурат
   б) сдержал и остановился
3. 
   а) проехав несколько вёрст по большой дороге - обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом;
   б) коня
   в) дышавшего и посеревшего (коня ) - однородные согласованные определения, выраженные полными причастиями;
   г) белого (коня ) - согласованное определение, выраженное полным прилагательным;
   д) (посеревшего ) от поту - обстоятельство причины, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   е) своего (коня ) - согласованное определение, выраженное местоимением;
   ж) (дышавшего ) тяжело

Но доехать до реки оказалось невозможным .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, неосложнённое.
2. Характеристика грамматической основы:
   а) подлежащее доехать выражено инфинитивом;
   б) оказалось невозможным невозможным ) выражено полным прилагательным в творительном падеже; полузнаменательная связка оказалось выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов: (доехать ) до реки - обстоятельство места выражено существительным в косвенном падеже с предлогом.

Уже начало смеркаться .

1. Общая характеристика предложения:
2. Характеристика грамматической основы: начало смеркаться - составное глагольное сказуемое; основная часть (смеркаться ) выражена инфинитивом, вспомогательный глагол (начало ) имеет фазовое значение и стоит в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов: (начало смеркаться ) уже - обстоятельство времени, выраженное наречием.

Лошади с звуком хлопанья пробки вытаскивали утопающие в вязкой грязи ноги и, пройдя несколько шагов , тяжело дыша , останавливались .

1. Общая характеристика предложения:
   а) однородными сказуемыми, связанными одиночным соединительным союзом и (вытаскивали и останавливались ), запятая между сказуемыми не ставится;
   б) однородными обособленными обстоятельствами, выраженными деепричастными оборотами (пройдя несколько шагов, тяжело дыша ); между собой обстоятельства связаны бессоюзно, поэтому они разделяются запятой.
2. Характеристика грамматической основы:
   а) подлежащее лошади выражено существительным в именительном падеже;
   б) вытаскивали и останавливались - однородные простые глагольные сказуемые, выраженные глаголами в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (вытаскивали ) ноги - прямое дополнение, выраженное существительном в В. п. без предлога;
   б) (ноги ) утопающие - согласованное определение, выраженное полным причастием;
   в) (утопающие ) в грязи
   г) (в грязи ) вязкой - согласованное определение, выраженное полным прилагательным;
   д) (вытаскивали ) с звуком - обстоятельство образа действия, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   е) (с звуком ) хлопанья
   ж) (хлопанья ) пробки - несогласованное определение, выраженное существительным в Р. п.;
   з) пройдя несколько шагов , тяжело дыша - однородные обособленные обстоятельства, выраженные деепричастными оборотами.

Хаджи-Мурат решил въехать в эти кусты и там , дав отдых измученным лошадям , пробыть до ночи .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено:
   а) сказуемым с однородными основными частями, связанными одиночным соединительным союзом и (решил въехать и пробыть ), запятая ставится;
   б) обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом (дав отдых измученным лошадям ).
2. Характеристика грамматической основы:
   а) подлежащее Хаджи-Мурат выражено существительным в именительном падеже;
   б) решил въехать и пробыть - составное глагольное сказуемое с однородными основными частями; основные части (въехать и пробыть ) выражены субъектными инфинитивами; вспомогательный глагол (решил ) имеет модальное значение и стоит в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (въехать ) в кусты - обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   б) (в кусты ) эти - согласованное определение, выраженное местоимением;
   в) (пробыть ) до ночи - обстоятельство времени, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   г) (пробыть ) там - обстоятельство места, выраженное местоименным наречием;
   д) дав отдых измученным лошадям - обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом.

Въехав в кусты ,Хаджи-Мурат и его товарищи слезли с лошадей и, стреножив их , пустили кормиться .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное,осложнённое. Предложение осложнено:
   а) однородными подлежащими, связанными одиночным соединительным союзом и (Хаджи-Мурат и товарищи ), запятая между подлежащими не ставится;
   б) однородными сказуемыми, связанными одиночным соединительным союзом и (лезли и пустили ), запятая между сказуемыми не ставится;
   в) обособленными обстоятельствами, выраженными деепричастными оборотами ().
2. Характеристика грамматической основы:
   а) однородные подлежащие Хаджи-Мурат и товарищи выражены существительными в именительном падеже;
   б) слезли и пустили - однородные простые глагольные сказуемые, выраженные глаголами в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (товарищи ) его - несогласованное определение, выраженное местоимением;
   б) (слезли ) с лошадей
   в) (пустили ) кормиться - обстоятельство цели, выраженное инфинитивом;
   г) въехав в кусты ; стреножив их - обособленные обстоятельства, выраженные деепричастными оборотами.

Два было и в этих кустах .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, неполное (опущена зависимая часть цельного словосочетания: два соловья ), неосложнённое.
2. Характеристика грамматической основы:
   а) подлежащее два выражено количественным числительным в именительном падеже;
   б) было - простое глагольное сказуемое, выраженное глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (было ) в кустах - обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   б) (в кустах ) этих - согласованное определение, выраженное местоимением.

Ему вдруг стало серьёзно на душе .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, односоставное (безличное), полное, неосложнённое.
2. Характеристика грамматической основы: стало серьёзно - составное именное сказуемое; именная часть (серьёзно ) выражена наречием, полузнаменательная связка (стало
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (стало серьёзно ) на душе - обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   б) (стало серьёзно ) ему - косвенное дополнение, выраженное местоимением вВ. п.;
   в) (стало серьёзно ) вдруг - обстоятельство образа действия, выраженное наречием.

Это были звуки большого количества лошадиных ног , шлёпавших по трясине .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено обособленным определением шлёпавших по трясине , выраженным причастным оборотом, которое стоит после главного слова - существительного (ног ).
2. Характеристика грамматической основы:
   а) подлежащее это выражено местоимением в именительном падеже;
   б) были звуки - составное именное сказуемое; именная часть (звуки были ) выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (звуки ) большого количества ног - несогласованное определение, выраженное цельным именным словосочетанием с количественным значением;
   б) (ног ) лошадиных - согласованное определением, выраженное полным прилагательным;
   в) (ног ) шлёпавших по трясине - согласованное обособленное определение, выраженное причастным оборотом.

Это был Карганов , уездный воинский начальник , с своими милиционерами .

1. Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено обособленным распространённым приложением уездный воинский начальник , выраженным нарицательным существительным с зависимыми прилагательными, которое стоит после главного слова - собственного существительного (Карганов ). Уездный воинский (начальник ) неявляются однородными определениями, поскольку характеризуют главное слово (начальник ) с разных сторон.
2. Характеристика грамматической основы:
   а) подлежащие это выражено местоимением в именительном падеже;
   б) был Карганов - составное именное сказуемое; именная часть (Карганов ) выражена существительным в именительном падеже, грамматическая связка (был ) выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
3. Характеристика второстепенных членов:
   а) (был ) с милиционерами - косвенное дополнение, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом;
   б) (с милиционерами ) своими - согласованное определением, выраженное местоимением;
   в) уездный воинский начальник - обособленное распространённое приложение, выраженное существительным с зависимыми прилагательными.

Упражнение 45

Я Максим Каммерер. Мне восемьдесят девять лет.

Когда-то, давным-давно, я прочитал старинную повесть, которая начиналась таким вот манером. Помнится, я подумал тогда, что если придётся мне в будущем писать мемуары, то начну я их именно так. Впрочем, предлагаемый текст нельзя, строго говоря, считать мемуарами. А начать следовало бы содного письма, полученного примерно год назад.

Каммерер, Вы, разумеется, прочли пресловутые «Пять биографий века». Прошу Вас, помогите мне установить, кто именно скрывается под псевдонимами П. Сорока и Э. Браун. Полагаю, вам это будет нетрудно. М. Глумова.

Я не ответил на это письмо. Мне не удалось выяснить настоящие имена авторов «Пяти биографий века». Как и следовало ожидать, П. Сорока и Э. Браун являются видными сотрудниками группы «Людены» Института исследований космической истории.

Я без труда представил себе чувства, которые испытывала Майя Глумова, читая биографию собственного сына, изложенную П. Сорокой и Э. Брауном. И я понял, что я обязан высказаться.

С точки зрения непредубеждённого, а в особенности - молодого читателя, речь пойдёт о событиях, которые положили конец целой эпохе в космическом самосознании человечества и открыли новые перспективы, рассматривавшиеся ранее только теоретически. Кроме того, я был свидетелем, участником, в каком-то смысле даже и инициатором этих событий. И вот сейчас, по причинам, носящим характер скорее личный, я испытал настоящую потребность собрать воедино и предложить вниманию каждого, кто пожелает этим заинтересоваться, всё, что мне известно о первых днях Большого Откровения.

Я перечитал последний абзац и вынужден тут же поправить самого себя. Во-первых, я предлагаю, разумеется, далеко не всё, что мне известно. Во-вторых, события 99 года были, строго говоря, не первыми днями Большого Откровения, а, напротив, последними его днями. Именно этого, как мне кажется, не понимают, а вернее - не желают принять сотрудники группы «Людены», несмотря на все мои старания быть убедительным. Впрочем, возможно, я не был достаточно настойчив. Годы уже не те.

Личность Глумова вызывает, естественно, особый, я бы сказал - специальный интерес сотрудников группы «Людены». Я их понимаю и поэтому сделал эту фигуру центральной в своих мемуарах.

Конечно, не только поэтому и не столько поэтому. По какому бы поводу я ни вспомнил о тех днях, в памяти моей тотчас встаёт Глумов. Я вижу его худощавое, всегда серьёзное молодое лицо, вечно приспущенные над серыми прозрачными глазами длинные ресницы, слышу его как бы нарочито медлительную речь, вновь ощущаю исходящий от него безмолвный, беспомощный, но неумолимый напор. И наоборот, стоит мне вспомнить его по какому-либо поводу, и тотчас же просыпаются «злобные псы воспоминаний» - весь ужас тех дней, всё отчаяние тех дней, всё бессилие тех дней.

Основу мемуаров составляют документы. Как правило, стандартные рапорты-доклады моих инспекторов, а также кое-какая переписка. Вообще-то придирчивый исследователь без труда заметит, что целый ряд документов, имеющих отношение к делу, в мемуары не включены, в то время как без некоторых включенных документов можно было бы, казалось, и обойтись. Отвечая на такой упрек заранее, замечу, что материалы подбирались мною в соответствии с определёнными принципами, в суть которых вдаваться у меня нет ни желания, ни особой необходимости.

Далее, значительную часть текста составляют главы-реконструкции. Реконструирование производилось на основании рассказов людей, в этих событиях участвовавших, как-то: Ася, жена Глумова, его коллеги, его знакомые и т.д.

Наконец, я позволил себе слегка разбавить текст мемуаров, несущий информацию, собственными реминисценциями, несущими информацию не столько о тогдашних событиях, сколько о Максиме Каммерере пятидесяти восьми лет. Поведение этого человека в изображённых обстоятельствах даже мне представляется сейчас не лишённым интереса...