— 02.12.2016 Если бы вот, например, у меня не было сопутствующего бреда в работе, просто была бы работа без бреда, насколько легче было бы работать... Да... Есть одна у лётчика мечта... Работа без бреда.

Сбербанк России позвонил. Говорят, могу ли я им уделить? Опять что-то хотят мне втюхать. Эксклюзивное. Потому что я феерически ценная для них.
Потом коллекторов ко мне пришлют и за границу не выпустят. Не могу. Не могу я вам ничего уделить.

Кстати, надо маме карточку сбера делать для пенсии.
Полицейская подруга орала сегодня уже на меня, почему я до сих пор не оформила пенсию, мол, на что же мама тут живёт?! На пенсию, ага.
И, главное, я же к ней со всем сердцем! А она орёт.
Ну, она в том формальном смысле, что будем оформлять гражданство, государство спросит, а на что же вы живёте здесь? Придётся меня привлекать с моей зарплатой, а так бы пенсионное ткнули в рожу и всё. Вот! У меня пенсия! И всё. Государство довольно.
Стала по стойке смирно и побожилась ей, что всё сделаю. Хорошо, она ещё меня дарственную на квартиру не попросила подписать, я бы подписала в этот момент.

Зарплату раздала.
Аренду заплатила. Коммуналку отнесла.
Пропуска. Пропуска надо продлить. Оплатила.
Гастарбайтеров оформила. Сейчас снова какую-то пургу придумали им с регистрацией. Надо будет тоже сделать эту пургу.
Кассу оформили, оплатили, новую. Ту, что сразу в компьютер и все будут видеть, что мы и кому продали.
Вот это я называю сопутствующим бредом.
Если бы не бред и пурга, была бы малина.

А в остальном всё хорошо. Тьфу, тьфу, тьфу, как говорится, чтобы не сглазить. :))

Сохранено

Если бы вот, например, у меня не было сопутствующего бреда в работе, просто была бы работа без бреда, насколько легче было бы работать... Да... Есть одна у лётчика мечта... Работа без бреда. Сбербанк России позвонил. Говорят, могу ли я им уделить? Опять что-то хотят мне втюхать. ...

"/>

Где наше не пропадало Разг. Экспрес. Кто-либо полон решимости идти на риск. По временам раздавались восклицания игроков: «пас!» - «а ну, где наше не пропадало!» (Салтыков-Щедрин. Помпадуры и помпадурши).

Фразеологический словарь русского литературного языка. - М.: Астрель, АСТ . А. И. Фёдоров . 2008 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Где наше не пропадало" в других словарях:

где наше не пропадало - нареч, кол во синонимов: 6 будь, что будет (13) была не была (7) где наш … Словарь синонимов

Где наше не пропадало! - См. КЛЕВЕТА НАПРАСЛИНА …

Где наше не пропадало. - Где наше не пропадало. См. СЧАСТЬЕ УДАЧА … В.И. Даль. Пословицы русского народа

где наше не пропадало! - возглас самоутешения или утешения других при потере или убытке Ср. Где наше не пропадало, сказал воришка, продавши украденную вещь за бесценок. *** … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

Где наше не пропадало! - Гдѣ наше не пропадало! (возгласъ самоутѣшенія или утѣшенія другихъ при потерѣ или убыткѣ.) Ср. Гдѣ наше не пропадало, сказалъ воришка, продавши украденную вещь за безцѣнокъ … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

где наше не пропадало - где наша не пропада/ла! Восклицание, сопровождающее какое л. рискованное начинание … Словарь многих выражений

Где наше не пропадало - Народн. выражение решимости идти на риск. ФСРЯ, 364; БТС, 196; Глухов 1988, 21; ДП, 59, 186 …

где наша не пропадала - будь что будет, рискнем, либо пан, либо пропал, была не была, где наше не пропадало, рискнуть Словарь русских синонимов. где наша не пропадала нареч, кол во синонимов: 8 будь, что будет (13) … Словарь синонимов

где наша не пропадала! - см. где наше не пропадало … Словарь многих выражений

НАШ (НАША, НАШЕ) - Наша (моя, твоя и т. п.) берёт/ взяла. Разг. О чьей л. победе, перевесе сил в чью л. пользу. ФСРЯ, 271; Мокиенко 1990, 96. Где наше не пропадало. Народн. выражение решимости идти на риск. ФСРЯ, 364; БТС, 196; Глухов 1988, 21; ДП, 59, 186. Маде ин … Большой словарь русских поговорок

В воскресенье вечером мама приходит ко мне в комнату и задает несколько вопросов. Я отвечаю маме, что сдавать ничего не хочу, что в январе меня отчислят, и вот тогда, может быть, я пойду на фуллтайм или подыщу себе какой-нибудь фриланс, но это сильно вряд ли, мама, мне вообще-то теперь ничего нельзя поручать, а тебе вообще чего хочется, а мне, мама, не хочется ничего, мне хочется чтобы все перестали учить меня жить; я еще очень хотела уехать куда-нибудь, даже уже неважно куда, мы это проходили, ты вернешься к тем же проблемам, а еще ты никогда не слушаешь меня, мама, - говорю я, выхожу из комнаты и с размаху бью ногой в свежеотремонтированную стену в коридоре, и в на гладкой ее щеке остается нефиговая такая вмятина, и штукатурочка так - шшш.

Засим мы желаем друг другу спокойной ночи, и следующие девять часов я сижу за компьютером, злюсь и внимательно читаю все подряд интервью Владимира свет Кристовского , ибо давешняя его маечка все еще стоит у меня в глазах.

О сколько нам открытий чудных
Готовит интернета Гугл.
И сплетню, дочь пиарщиц нудных,
И порносайт, игрив и смугл.

Владимир оказывается умен, женат и взросл, жена Валерия, дочери Ясмин и Станислава, младшей полгода, первому через пару недель тридцатник; работал агентом по продаже шоколада и лимонада (Апельсиново-Лимонный Газировщик , хе-хе), дворником, ночным сторожем в морге, прошел все круги ада, очень верит в Бога; отличный выбор, Верунчик.

В два часа ночи звонит не на шутку перестреманный Львович и пытается что-то говорить мне, а в итоге нарывается на исповеди и слезы. У нас получается даже не эфир , а какой-то дорожный патруль, и я вспоминаю, что так нельзя, понижаю голос до безмятежного тембра ночных диджеев и говорю:

А теперь для нашего друга Ильи Львовича, большого ценителя редкого джаза, соула и блюза, музыкального гурмана, поэта нотного листа, на Суицид-эФ-эМ звучит песня группировки Ленинград "Мамба-мамба-хуямба". Наслаждайтесь.

К шести мы отнимаем телефоны от ушей, и щеке еще долго красно и горячо от трубки.

В восемь часов утра, ни в одном глазу сна, я набрасываю куртку, пихаю в сумку смену белья и плеер и закрываю дверь, закусив нижнюю губу, ибо так кажется тише, а мама не должна проснуться.

Я выхожу из подъезда, и город бросается на меня, как огромная, мокрая, счастливая овчара, - тяжелый, талый, душный, утренний; ну здорово, здорово, и по холке рукой потрепать.

Я покупаю на сорок рублей из последней сотни батареек в переходе, и Вова Кристовский чеканит у меня в голове:

Свистят колесами перекрестки,
А вдоль ободранных стен
Стоят исколотые подростки,
Не признавая других тем.
И правосудие - не из нервных -
Сидит по пояс в кишках.
Домохозяйки мужей неверных
Выносят трупы в мешках -

А может это сон, это сон, это сон,
Ну так где же ты, Господи?
А может это сон, это сон, это сон, -
Разбуди же меня, разбуди...

Я поднимаюсь по парадной лестнице факультета, ни души, и вдруг с ужасом понимаю, что единственный раз года за полтора приезжаю к первой паре. Первой . Девять двадцать восемь. Это, понятное дело, надо было не спать ночью вообще.

На первой паре бородатый мужчина с брезгливой куриной гузкой вместо рта рассказывает мне о Бердяеве и о том, что Бог не в трансцендентном мире, а здесь, внутри, это такое соединение проводков, мощнейший религиозный опыт - и вот где-то на этой фразе я падаю носом в рукав свитера и отрубаюсь в секунду, и снится мне безбожная порнография.

На второй паре рядом со мной тяжело падает привидение Константина П. в черном свитере, сонное, мятое, трогательное, и мы час, как две обдолбанные совы-мутанта, пучим две пары голубых и карих глаз-каждый-с-пятирублевую-монету на лектора, орущего с кафедры, что он совокупляется с этим миром.

Костя: У него нет колец на пальцах.

Я: Заметьте, не я это предложил.

Потом еще несколько лекций, бессмысленных и беспощадных; если спать на задней парте на собственной арафатке, на щеке и на лбу отпечатываются потом совершенно психоделические клеточки, которые, я считаю, следующий шаг после искусственного шрамирования ; тут, правда, надо придирчиво выбирать позу; дайте мне, дайте, я напишу статью в глянец про десять способов креативно измениться не выходя с факультета.

Потом я еду провожать Чуковскую- porohovaya до Парка Победы, и Чуковская молчит, подобрав губы, и укоризненно скашивает на меня в метро свой мультяшный круглый глаз. Чуковская поговорила с моей матерью по телефону, и теперь вся она - праведное возмущение, не находящее слов. Она несколько раз берет дыхание, чтобы начать отрепетированный филиппик, но я предусмотрительно щиплю ее за попу, и весь ее пафос отчетливо лопается в воздухе мыльным пузырем.

Слушай, я никогда не думала, что может быть так хорошо, когда разлюбишь! Вот он приходит, вот рядом сидит; и пахнет точно также, и вроде ты обмирать должна, скручиваться в жгут - а ничего, сидишь, тепло, мальчик пахнет вкусно, пальцы - как пальцы, ресницы - как ресницы, все красивое, родное, но ничего не рвется внутри, думаешь, Боже! Ну наконец-то поговорить можно! По-человечески! Поржать! Вообще не париться, что морда ненакрашена, глаза косые! И пальцы как пальцы!

И свитерочек как свитерочек. И даже девушка его кажется уже ничего. И вроде даже они любят друг друга, да и флаг им в руки.

И мы переглядываемся - и улыбкой тушим, как окурок, обрывок фразы.

У подъезда Чуковскую осеняет.

Я придумала! - кричит она и скачет вокруг меня Осликом из Шрека, - Я знаю! Мы поедем с тобой отдыхать в январе! Если ты сдашь! Мы! Вместе! Хотя бы хвосты! Но лучше и сессию! Ну, разве я не гений! Ну, скажи, разве ты не хочешь ехать со мной? Ну скажи - на сколько процентов ты уверена?

Я не могу тебе сказать, Чуковская; я тебе вот сейчас пообещаю и все опять проебу.

А ты не обещай! Ты не обещай! - кивает нетребовательная Чуковская. - Ты просто поклянись!..

Через час я сижу в квартире 8 по Тверской-Ямской с Полиной-Мамой и Мариной- f117 , и воздух пахнет новорожденными драниками.

Они кормят меня горячей белорусской едой, сыром Рокфор, поят соком, чаем, объятиями; я не знаю, за что Бог послал мне этот дом, но мне кажется, я еще долго не расплачусь за это; это какое-то форменное бомбоубежище-люкс, от всей этой жизни разом.

Ирочка solnca рассказывает мне про свою пятилетнюю дочь, с которой в детском саду сдувает пылинки мальчик Семён, а любит она все равно другого; у нее есть пластмассовый мобильный телефон, в нем давно сели батарейки, он не горит и не играет, но каждый вечер дочка ИриныКис нажимает несколько кнопок на нем и говорит:

Ну здравствуй, Сухарян. У меня все в порядке. Мама приехала, мы выбирали сегодня платье. Бабушка смотрит по телевизору сериал. Дедушка курит на балконе.

Или даже может порывисто схватить трубку и зашипеть:

Сухарян! Ты с ума сошел, так поздно звонить! Все дети уже спят! Не вздумай мне больше звонить в такое время!..

И, уже сидя в пижаме в постели, говорит тихо, серьезно:

Ну все. Спокойной ночи, Сухарян.

И выключает телефон.

И это просто умереть как прекрасно.

Ночью приходит смска от Львовича:

Poshel chetvertii krug umu, prosti, Gospodi, turman. Da, Verochka - vsya popsa pro nas, mi deistvitelno prosti, kak doska iz duba, prosto privikli viebivatsya.

Истинная правда, Львович, говорю я вслух и отрубаю телефон.

Полина-Мама ставит мне ночью диск с мюзиклом Норд-Ост.

Я люблю Иващенко и Васильева с пятого класса, и на этот мюзикл мы собирались с мамой в том самом роковом октябре.

Мы, слава Богу, не успели.

Больше этот мюзикл никогда не покажут в России, но я до недавнего времени не знала, что потеряла; теперь я послушала, и как-то мне стало совсем грустно, ибо это восхитительно настолько, что черт подери.

Я засыпаю, и снятся мне льды, самолеты и Владимир Евгеньевич Кристовский. Одетый.

Во вторник я просыпаюсь к двум и никуда не иду; даже не причесываюсь; у меня бунт на корабле.

Маме ночью в ответ на шесть непринятых звонков был отправлен бессрочный смс "я не приеду".

Мы пьем с Нелли name_of_rose кофе на кухне и договариваемся вечером пойти в кино.

Я крашу ногти, вызубриваю журнал "Афиша. Все развлечения Москвы" от корки до корки, целую Маму и иду шляться.

Город тонет в огнях, и Вова Кристовский рассказывает в наушнике:

Я возвращаюсь домой, кто-то шумит на кухне.
Ах, это вы. Это вы, мои тараканы.
А что такие грустные? А что глаза потухли?
Ах да, я же вчера поставил на вас капканы.
Ну и шли бы вы к соседям, ведь вы такие противные.
Ведь у меня же ничего нет - вечно одни пельмени.
А они говорят: Люди всегда к нам негативные.
Досталась дрянная жизнь - мы уже ничего не изменим.

Он чудо, короче. Возможно, вы это уже поняли.

Я дохожу до журфака, и там меня встречает Катя Я.; Катя была моим первым в жизни интервьюером, моя причудливо смонтированная четырнадцатилетняя брехня очень долго выпадала первой ссылкой в Гугле на мою и ее фамилию.

Теперь Катя замужем за очень богатым человеком, и ее дочери полгода.

Она рассказывает мне о кормлении грудью вперемешку с последними модными тенденциями; Катя прелесть.

А ты знаешь что? Я Джорджио Армани видела! Да. Я шла по улице в Милане, вдруг вижу - идет! И я такая подбегаю, дергаю его за рукав, радуюсь и говорю - Джоржио, Джоржио, а Вы знаете, у Вас мой брат брал интервью, он вообще не модель, но Вы посмотрели на него и предложили ему участвовать в показе, и он согласился, Вы помните?

И он кивает сдержанно, так, гхм - что-то припоминаю.

А я говорю - дождик моросит, Вы куда идете? Давайте я Вас провожу, у меня зонтик есть! - а зонтик я купила только что за два доллара у негра в подворотне: он выбегает с этими зонтиками каждый раз, когда начинается дождь.

И Катя проводила Джорджио Армани до бутика под своим двухдолларовым зонтом.

Но ты знаешь - он, конечно, старый. У него пластическая операция на нос. И подтяжки, да.

Ну и что. Я понимаю, что мы уже родные люди с Армани, я ведь Катю пять лет знаю. А она с ним вот так, запанибрата. И черт с ним, что ни одна моя тряпка принципиально не стоит дороже пятидесяти баксов.

Я покупаю на факультете булочку с клубникой, и это мои последние двенадцать рублей; с этого момента у меня нет денег вообще.

Почти двое суток, как я не появляюсь дома; на факе приходит смска от мамы:

Сок вместе будем пить или как?

Моя бедная отчаявшаяся женщина; она кажется мне печальной тетей, нежно увещевающей магазинного манекена.

На лавке под главной лестницей факультета меня находит Серёга. Серёга - рыцарь печального образа. Человек крайне серьезного лица и совершенно случайного, как у одной героини фильма "Мужчина по вызову", нелепо вырывающегося мата.

Я вообще считаю, такие люди, как ты, не должны так думать. У тебя нет причин. Мне кажется, ты хороший человек, Вер. Ты мне очень нравишься. Правда, без пизды.

Я ставлю Сереге последнюю Умутурман; Серёга волшебно рассказывает мне о своем школьном физике, алкоголике, который приползал утром в понедельник на бровях, злой, мутный, ходил каждые пятнадцать минут догоняться пивом в лаборантскую и с каждым заходом заметно веселел, под конец первого урока даже начинал улыбаться красивым девушкам; мы долго говорим о жизни.

Серёга: Ну вот - а ты говоришь: жопа. Какая же это жопа. Это еще так, крестец.

Я: Точно, Серёга. Мне полный крестец.

Вечером мы с Нелли приходим в Атриум, и она гладит меня по спине и говорит, что нечесаная Верочка с потухшим взглядом - это очень, очень страшно.

Там на третьем этаже под софитом лежит маленький то ли львенок, то ли рысенок, и играет, и поводит головой, и вылизывает свои плюшевые лапы, и тянется нюхать людей, подходящих с ним сфотографироваться - за что его бьют наотмашь по морде; а я знаю, что их колют седативами, чтоб не бросались и все время спали, и что больше года они, крошечные, игрушечные, большеглазые, не живут.

И я смотрю на него минут десять, его дергают за цепь и стучат по носу. И я начинаю рыдать.

И я реву долго и не могу остановиться, и Нелли страшно, она гладит меня ладошкой по спине, что-то говорит, и под конец тоже начинает рыдать.

Я подхожу к дядьке и говорю:

Скажите мне, только честно, Вы его лично колете седативами? Он правда умрет скоро?

И дядька вдруг оказывается на редкость дружелюбен и адекватен, и отвечает:

Да Вы чего. Я же в цирке работаю, я дрессировщик. Колют люди на юге, которые их воруют или покупают непонятно у кого и не знают, как с ними обращаться. А мы же с ними выступаем. Они просто в норме спят по двадцать часов, а ночью охотятся. Поэтому если он сытый, он может весь день проспать, сам, без всяких уколов. Ну что Вы. Это все журналисты, нас теперь все боятся.

И меня немножко отпускает.

И через три минуты мы уже смотрим в Формуле Кино фильм "Мой лучший любовник", и я плююсь и булькаю, потому сейчас мне хочется, чтобы все стреляли, бегали и ругались, а не стягивали в полумраке друг с друга футболочки так, что сердце забывает стучать.

Я цинично комментирую каждую фразу героев, порчу соседям весь сеанс; мы пьем белое вино с Нелли и заедаем чипсами.

Обнаженный мальчик в кадре нависает над раздетой Умой Турман (это часть концепции, да; я тонкий пиар-технолог, не правда ли?) и говорит ей:

Я хочу сделать тебе подарок, который ты так хочешь.

Спасибо тебе; мне не надо другого подарка; но ты будешь жалеть.

Тоже мне, подарочек! - шиплю я. - Оставь себе такой подарочек! Маме принеси на день рожденья! В подоле!

Но я хочу тебе сделать этот подарок!

Не надо, любимый.

Нелли! - говорю я громко. - Сделайте мне ребенка.

Чем, Вера? - очень спокойно спрашивает Нелли, прихлебывая вино.

Силой мысли!

Мы выходим из кинозала, покупаем внизу еще вина и сыра - и молниеносно надираемся в совершеннейшую нулину. Мы еще плачем, еще хохочем, я звоню маме, Трепе, Чуковской и зачем-то еще одному мальчику, который, к счастью, не берет трубку; меня транспортируют обратно на Маяковскую, и Полина-Мама, успевшая расслабиться уже и выдохнуть, ибо буря миновала, вдруг выходит из комнаты, различает меня во мгле и тихо шепчет:

Свят, свят, свят.

А сегодня я проснулась в три, в постели Нелли, счастливая и похмельная; спустя час мы с Женечкой in_version пили в метро Божоле Нуво из горла, и тетки цыкали на нас и причитали - это нонсенс! в транспорте!; спустя два мы готовили пиццу и блинчики с мясом, и жарили каштаны, и театрально ссорились, и читали пошлые истории в жж, и слушали музыку, и пели на три голоса ой-цветет-калину.

Я впервые в жизни месила тесто; целый таз; оно будто матереет, становится неповоротливо, густо; оно ворочается, тянется, жуткими липкими бинтами опадает с пальцев; я кричала: Мумия возвращается, ууу!; на кухню забегал большой грозный мужик и все пытался слепить из нашего теста что-то непристойное; в итоге непристойное слепили мы сами, и пожарили в духовке, и с аппетитом вточили.

Я вернулась домой.

Мама смотрит радостно и недоверчиво.

Дыра в стене аккуратно заклеена квадратным куском обоев. И выкрашена сверху нужной краской.

Ты знаешь, мне от тебя ничего не надо.
Все, кроме великих чувств во мне, - ОРВИ.
Плюс мне девятнадцать лет, и в моей крови -
Продукты алкогольного распада.

Спокойной ночи, Сухарян.