Я никогда не понимала жертвенной любви. Все эти «да я ради него на все пойду» для меня всегда казались какой-то игрой больного воображения, фразами из дешевых бразильских сериалов…

Не понимала до тех пор, пока сама так не влюбилась. Сначала все развивалось, как обычно: встречи, расставания, поведение по излюбленной схеме «кнута и пряника», но на определенном этапе меня, как говорится, «переклинило». Я переехала жить к любимому человеку – и понеслось…

Все мои мысли, все поступки, все планы сопровождались неотступной мыслью: «А как на это посмотрит Он?». Если честно, то я сама не ожидала от себя такой покорности, что уж говорить о моих друзьях и родных, которые были удивлены еще больше.

На тот момент я не могла вести себя иначе, и фраза «я ради него на все пойду» приобрела для меня совсем иное значение… Я не просто делала только то, что ему нравилось, но полностью поступилась своими интересами, своим мнением, доходило даже до того, что если ему не нравилось мое новое платье, то я относила его обратно в магазин.

Казалось бы, любимый человек, видя такую преданность и заботу, должен был ценить меня и, как говорится, души во мне не чаять. Однако все выходило как раз наоборот. Не прошло и месяца, как мой мужчина привык и стал воспринимать мое жертвенное поведение, как должное. Через некоторое время я стала замечать его холодность и даже некоторое пренебрежение.

«Конечно, ты ж ему во всем потакаешь! Какой ты ждешь от него реакции», - отреагировала на мои робкие жалобы мама. Но я, конечно же, ее не послушала и продолжала в том же духе.

А между тем, мы стали ругаться все чаще и чаще. Из-за пустяков и мелочей. Из-за каких-то глупостей, на которые раньше никто не обращал внимания. И что бы я ни делала, на какие бы жертвы ни шла – ему все не нравилось. В итоге мы решили какое-то время пожить отдельно.

Этот промежуток времени, конечно же, был заполнен мыслями о том, что я делала не так и можно ли еще хоть как-то спасти наши отношения. В итоге, я пришла к выводу, что жертвенная любовь все испортила.

Мужчинам не нужна жертвенность


Прежде всего, мужчинам не нужна жертвенность. Впрочем, как и женщинам. Представьте, если бы ваш любимый человек ради того, чтобы вам угодить, полностью отказался бы от своих хобби, перестал бы жить своей жизнью и только бы и думал о том, как вас порадовать и побаловать?

Идеально? Только на первый взгляд. Со временем такая чрезмерная забота начинает раздражать, ведь от добра как раз добро и ищут.

Жертвенность = страх


Но по-настоящему я была удивлена, когда раскрыла истинную причину своей жертвенности. Под ней, как оказалось, скрывалась вовсе не любовь, а… страх.

Именно страх потерять любимого человека движет нами, заставляя подстраиваться, жертвовать, иногда до полного растворения в другой личности. Но невозможно удержать, привязывая.

Поэтому проявляя такую, никому не нужную, жертвенность, мы только привязываем ей другого человека, лишаем его свободы, что, естественно, вызывает у него протест.

Жертвенная любовь неинтересна


Кроме всего прочего, женщина, жертвующая всем ради своего мужчины, становится ему неинтересна. Раздумывая над своим поведением, я вспоминала начальный этап наших отношений, когда я была более своенравной и не спешила отказаться от встречи с подружкой, если моему ненаглядному вдруг захотелось, чтобы я в этот вечер просто была дома.

В то время он вел себя совсем по-другому, и это неудивительно. Ведь он никогда не мог угадать мою реакцию. А жертвенная любовь предсказуема и потому неинтересна.

В результате, я решила поменять свое поведение, вне зависимости от того, будем ли мы когда-либо вместе или нет. Но, к счастью, через месяц мы вновь помирились и решили начать все сначала. С этим человеком мы вместе до сих пор, но уже без всяких жертв:)

А как Вы относитесь к жертвенной любви?

Чтобы получать лучшие статьи, подпишитесь на страницы Алимеро в ,

Позвольте рассказать вам две истории, которые, как мне кажется, приблизят нас к пониманию глубинных человеческих стремлений. Объединяет эти истории разве что трагичность описанных в них ситуаций.

Первая история - история песни, написанной американским исполнителем Гарри Чэпином. Песня называется «Котята в колыбели». В ней рассказывается об очень занятом человеке, у которого рождается сын. Работа по выходным, срочные командировки, неоплаченные счета - все это не позволяет отцу видеть сына достаточно часто, и то это происходит «на бегу». Проходит десять, пятнадцать лет - ничего не меняется. Очередное обещание провести с семьей уик-энд остается невыполненным. Между тем мальчик, ставший уже подростком, не перестает восхищаться отцом и непременно хочет быть «как он». Проходит еще десять-пятнадцать лет, отец выходит на пенсию, звонит сыну: «Приезжай ко мне, посидим, поговорим…» «Я бы рад, - отвечает сын, - но из-за этой новой работы нет ни секунды времени, да к тому же дети заболели гриппом. Обязательно встретимся - но как-нибудь в другой раз». Вешая трубку, отец вдруг понимает: а ведь мечта сына сбылась: он действительно стал таким, как отец!

Можно сказать, строки этой песни оказались для Чэпина пророческими. Однажды, в ответ на просьбу жены снизить бешеный ритм жизни и провести немного времени с семьей, певец обещал: «В конце лета обязательно выкрою несколько дней, чтобы побыть с вами». Но, увы, Чэпин не успел выполнить своего намерения: тем же летом он погиб в автомобильной катастрофе.

Размышляя над печальной историей жизни и смерти певца, невольно думаешь: вот пример того, как можно верить в определенные принципы, но не следовать им в собственной жизни. То, как певец относился к своей семье, вызывает чувство внутреннего протеста. Напрашивается вывод: стоит человеку погнаться за мирской славой, и он выходит за рамки отношений с другими людьми, установленные Богом.

Вторая история, или лучше сказать, притча, имеет оттенок восточной мелодрамы, однако, как мне кажется, прекрасно доносит до слушателя одну важную истину.

Герой притчи, молодой индийский крестьянин, полюбил девушку из соседней деревни. Чувство его было подлинным, и он хотел жениться на девушке, но она не испытывала к нему никакой привязанности. Хуже того, девушка решила воспользоваться чувствами юноши для забавы - придумала игру, в которой он должен был предоставлять ей все большие и большие доказательства своей любви.

В конце концов, истощив запас своего воображения, она решилась на безумный шаг. «Если ты по-настоящему меня любишь, - сказала она, - то должен доказать, что я безраздельно владею твоим сердцем. Для этого тебе нужно убить свою мать и принести мне ее сердце как доказательство моей победы над ее любовью». Услышав такое условие, молодой человек ужаснулся и несколько недель был в совершенном замешательстве, не зная, как ему быть. Наконец, не в силах больше выносить разлуку с возлюбленной, он в каком-то исступлении убил свою мать и вырезал ей сердце. Схватив его, он бегом побежал к возлюбленной, подгоняемый чувством вины и нестерпимым желанием предоставить окончательное доказательство своей преданности. Дорога в соседнюю деревню лежала через дремучий лес и, пробегая через него, молодой человек споткнулся и выронил сердце, которое судорожно сжимал в руке. Кое-как отыскав его в траве, он поднялся, чтобы бежать дальше, и вдруг услышал голос, доносившийся из сердца, которое он держал в руке: «Сынок, ты не ушибся? Тебе не больно?»

Смысл этой притчи очевиден: материнской любви, вызывающей восхищение, присуща жертвенность, в ней воплощено торжество духа над плотью. Давайте спросим себя: может ли такая великая любовь быть производной материи, заведомо лишенной смысла и нравственной направленности? Едва ли. Тогда позвольте предположить, что она имеет своим источником Бога. И в таком случае любовь - Божий дар человеку. Сама наша способность понимать любовь получена от Бога, равно как и присущая любви жертвенность. Библия подтверждает это: Бог есть любовь, и Он засвидетельствовал об этом Своей величайшей Жертвой.

Д-р Стэнли Джонс, прославленный миссионер, проповедовавший в Индии и пользовавшийся уважением самого Махатмы Ганди, любил рассказывать историю об одном индийском чиновнике, который никак не мог понять смысл крестной жертвы Христа, а следовательно, не мог уяснить и Божьей любви к человеку. Беседы, которые вел с ним д-р Джонс, заходили из-за этого в тупик.

И вот однажды этот чиновник изменил жене. Его стала мучить совесть, и чем дольше он скрывал от жены содеянное, тем сильнее становились душевные муки. Наконец, не в силах больше выносить угрызения совести, он во всем признался своей преданной жене. Дни душевных мук сменились днями тревожного ожидания: простит или нет? По прошествии некоторого времени, когда первый шок от признания прошел, жена простила его и пообещала так же преданно любить мужа, как и прежде.

И в этот момент чиновника словно осенило: «Теперь я понимаю, что значит жертвенная любовь!» - пробормотал он. Преклонив колени, он помолился Господу, а встав, сердечно обнял свою жену.

О неотступная Любовь!
В Тебе усталою душой
Я отдыхаю вновь и вновь.
И снова отправляюсь в бой!

У любви есть свои законы. Перефразируя известное изречение, можно сказать, что любовь требует жертв. В таком случае, не что иное, как Жертва Христа становится истинным мерилом любви. Она призывает нас следовать за Ним и отвечает глубинной потребности человеческого сердца любить и быть любимым. В Его жертвенной любви обретает смысл человеческое существование.

Концепции любви в разных религиях разные, подчас весьма неожиданные. Основатель буддизма, к примеру, считал необходимым оставить жену и детей для того, чтобы обрести душевный покой. Индуистская любовь в нашем понимании более напоминает жалость. В Исламе любовь адекватна подчинению сострадающему Богу. Только в рамках христианства любовь понимается как форма взаимоотношения человека со Всевышним, обогащающая верующих, наполняющая силой и смыслом их земную любовь.

Д. Лоренс был прав, утверждая, что глубинная потребность человека не может быть полностью удовлетворена в рамках земной любви. Существует еще потребность поклонения Богу «в духе и истине». Без Бога человек обречен на одиночество: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком», - сказал Иисус (Ин. 10:10). Верующий в Христа избавлен от одиночества, ибо полностью насыщен голод его сердца.

Если мы согласны, что любовь порождает смысл, мы должны признать и то, что ее отсутствие способствует утрате смысла жизни. Жан Поль Сартр однажды сказал, что ад - это другие люди, имея в виду, что ад - это несогласие с его личными взглядами. С другой стороны, Ф. М. Достоевский, устами одного из своих персонажей провозгласил: «Должно быть, ад - это неспособность любить». Я больше согласен со вторым мнением. В таком случае, приходится признать, что современное западное общество постепенно приближается к адскому состоянию. Мы уже не воспринимаем эгоизм как отклонение от нормы, наши семейные устои расшатаны до предела и вот-вот окончательно рухнут. Если мы, как цивилизация, некогда исповедавшая христианскую мораль, не одумаемся, нас ждет полная и окончательная деградация. Нас ждет неконтролируемое насилие как логическое завершение того иррационального пути, по которому мы продолжаем идти. Спастись можно только исполнившись Божьей любовью, явленной во Христе Иисусе и доступной каждому, уверовавшему в Него.

Равви Захариас. «Может ли человек жить без Бога?”. Пер. с англ. - СПб.: Санкт-Петербургское христианское просветительское общество «Кредо», 1999. -240 с.

Из записок женщины-христианки:

«Пять лет с одним человеком. Десять, пятнадцать. До конца жизни... Видеть его первым, едва открыв глаза. Его же - последним, перед тем как глаза закрыть. День за днем, год за годом.

Мыслимо ли? Тебе, абсолютно другому человеку, со своей системой взглядов на мир, своими привычками и прихотями...

Сначала Любовь все делает за тебя: бежит к нему, встречает с сияющей улыбкой. Обряжает тебя в красивые одежды: ему нравиться. Заставляет читать книги, думать, интересоваться тем, что ему интересно: с ним дольше говорить. Чтобы не наскучить. Чтобы длить драгоценное общение. Продумывает твое поведение до мелочей: пусть увидит тебя с самой лучшей стороны, в самом выгодном свете. Торопит угодить ему: вкусно накормить, незаметно зашить порванную перчатку, чтобы помнил. Чтобы грело: рядом - женщина. На сколько хватит любви - на год, два? На месяц?»

Здесь - как в вере. Новоначальному - благодать, потом - искушения, труд. А дальше - то, чего добился этим трудом: по работе и награда будет. Кончился запас любви - Божьего дара - работай сам.

Не любить - просто. Все успевать по дому, хозяйничать, стряпать, убирать, водить детей в кружки. Чтобы не одергивали, не попрекали. Так надо, так положено. Найти себе «параллельную жизнь» по интересам, отдушину: разговоры по телефону, сериал «Скорая помощь», аэробика... В этом контексте и церковь, «церковная жизнь» - то же самое: попытка уйти в параллель с действительным миром.

Посмотрим со стороны: только что жили как жили, а тут на тебе - я хожу в церковь, я читаю молитвы утром и вечером, я не ем мяса по средам и пятницам - и я хорошая. По крайней мере - гораздо лучше тебя. «Ладно. А я - плохой», - в раздражении и недоумении заявляет муж, наблюдая всю нелепицу происходящей перемены.

Что такое христианство? Во всяком человеке увидеть доброе, увидеть образ Христа и любить его за это, отбрасывая все остальное, как шелуху. А мы, в своем первом благом порыве, все делаем с точностью до наоборот и начинаем - с собственной семьи, со своей «малой церкви».

Вырваться «с мясом» в храм и отвести душу потом, у церковной ограды: «Опять дома скандал. Он же ничего не понимает, ему ничего не надо. Только деньги и телевизор. Не знаю, что делать...» Плетется, плетется параллельная жизнь: отработал первую - и в свою.

Самое трудное - жить здесь и сейчас. С тем, что дано Господом. С тем, кто сейчас рядом. Самое трудное - заставить себя любить. Когда, казалось бы, нет никаких чувств к этому почти чужому, чуждому тебе человеку.

Вот он приходит с работы. Уставший, раздраженный, готовый вот-вот сорваться по любому поводу. Трещит голова, с утра без нормальной еды. Что он хочет, что ему нужно? Да ничего: поесть, попить, лечь на диван пластом, - с газетой или телевизором, а потом уснуть. И больше всего ему не нужно - наших упреков и своих мыслей о том, что он не такой, как мы, что он - неверующий, а значит - что-то в нем не так... (а ведь есть эти мысли за кажущейся непроницаемостью). Его жизнь проста и очевидна. Он работает - потому что хочет обеспечить свою семью. Он устает - и анестезирует свою усталость «по интересам»: от телевизора (самого безобидного в этом случае варианта) до выпивки... Облечь это существование смыслом, радостью, осознанием - наша глубокая, затаенная мечта.

Вот он - наш дом: плитка в 4 конфорки, раковина с посудой. Ты готовишь, моешь - а пока загляни в себя, подумай: с чем зайдешь к ним, ск лько любви в твоем сердце? Вот она - твоя домашняя церковь: муж, дети... Радуйся их радостями, плачь над их огорчениями. Смотри на них и служи Богу...

В своем послании говорил апостол Павел: Лучше было бы девице не выходить замуж. Потому что незамужняя девица более угождает Богу, а замужняя - мужу. Мы уже выбрали свой путь. Не свернуть с половины, через какие бы зигзаги и выбоины он ни шел. «Каждую гору сделаю я путем», - говорит Господь. И тем успокаивает мятущуюся душу нашу.

Потрудись немного, нетерпеливая душа. Не иди параллельно, будь внутри. Придет радость и к тебе, раздражение сменится жалостью, а неприязнь - любовью. И Господь вознаградит твои страдания.

Когда человек приходит к Богу, все его существо под воздействием некой таинственной силы наполняется, пылает огромной любовью к Создателю. Эта любовь дает силы отказаться от прежней жизни, от грехов и привычек, вошедших в саму плоть человека, и полностью отдать себя служению Богу. На языке богословия это чудесное касание называется благодатью призывающей. Однако проходит какое-то время, и Господь предлагает человеку самому, по свободной воле, через трудности и препятствия прийти к Нему. Ибо всякая любовь подразумевает не только озарение свыше, но и личные усилия человека.

С той же ситуацией мы сталкиваемся и в отношениях мужчины и женщины: пока люди влюблены друг в друга, они готовы прощать недостатки, помогать переносить трудности жизни. Но, главное, человек готов доверить свое сердце другому, а это всегда приносит страдания. Как говорит христианский писатель К. С. Льюис: «Застраховаться невозможно, любовь чревата горем. Полюби - и сердце твое в опасности. Если хочешь его оградить, не отдавай его ни человеку, ни зверю». Во всякой любви и особенно в супружеской ты отдаешь, открываешь свое сердце другому, и он может с ним сделать все, что захочет. Человек на твое доверие может ответить жестокостью, предательством. Наконец, в этой жизни он будет страдать, и ты будешь страдать вместе с ним.

Но нередко со временем первый пыл влюбленности гаснет и наступает время семейной рутины, привычки и обыденности, когда нет больше силы, вдохновляющей на возрастание в единстве. Принимать ли это как должное?

Говорят, что невозможно заставить себя полюбить. Невозможно без труда! А если мы готовы трудиться в этом направлении, то рано или поздно нас ждет успех.

Святой Макарий Египетский учит: «Надлежит понуждать себя, даже против воли сердца, к любви - если кто не имеет любви; к кротости - если кто не имеет кротости; принуждать себя к тому, чтобы быть милосердым, чтобы терпеть пренебрежение, когда пренебрегают, не приходить в негодование, когда уничижают; надлежит принуждать себя к молитве, если не имеет кто духовной молитвы. В таком случае Бог, видя, что человек столько подвизается и, против воли сердца, с усилием обуздывает себя, даст ему истинную любовь, истинную кротость, истинную доброту и истинную духовную молитву».

Святая Церковь, уподобляющая супружеские отношения отношениям человека с Богом, хранит советы, как возродить первоначальное горение любви как к Богу, так и к человеку.

Вот основные моменты, о которых необходимо помнить супругам.

1. Даже психологи отмечают, что современные люди совершенно не способны сосредоточиться, побыть наедине с собой. Естественно, что такой человек не способен направить свое внимание и целиком вслушаться ни в голос Божий, ни в человека - собеседника.

Психологи (например Э. Фромм) для решения этой проблемы предлагают взять на себя ежедневное правило размышлений. Православие же предлагает учиться молиться. Внимательная, вдумчивая, сосредоточенная молитва научит человека быть обращенным не только на себя, научит слышать, чувствовать другого.

2. Как во всяком сложном деле, в любви необходимо огромное терпение, желание преодолевать трудности и неизменное стремление к совершенству. Сама по себе любовь не сохранится. Готовность слушать другого, принимать его претензии, советы; стремление к честности и открытости - вот что поможет сохранить любовь на всю жизнь.

3. Смирение является важной составляющей всякого общения с ближними. Смирение - это умение вслушаться, преодолеть природный эгоцентризм и отдать первенство другому.

4. Настоящая любовь, по словам митрополита Антония (Блума), подразумевает глубокую веру в любимого. Эта вера - желание и способность видеть в нем неповторимую личность, пусть часто и замутненную грехами. Это - умение видеть человека в перспективе замысла Божия о нем. Это - желание помочь ему в его развитии.

Наконец, христианская любовь - активная любовь. Невозможно достичь высот любви, находясь в пассивной бездеятельности. Любовь - это каждоминутная жертва ради другого, служение другому.

Романтики, как правило, далеки от мудрости: если они возьмутся описывать любовь, то можно заранее ожидать рассказа об исключительной страсти или о прекрасном и возвышенном подвиге, совершаемом, как минимум, во имя всего человечества. Здесь будут художественно безупречные декорации и благородные мизансцены. И, разумеется, герою будет сопутствовать удача, в крайнем случае, - красивая драматичная борьба, пусть и с заведомо предуготованным поражением.

Между тем, великое лучше всего проявляется в ничтожном, и как справедливо заметил Рабиндранат Тагор,

Не тем себя сиянье возвеличило,

Что светит в беспредельной высоте,

А тем, что добровольно ограничило

Себя росинкой на листе.

И потому рассказ о жертвенной любви требует, скорее, документальной, непостановочной истории. Декорацией пусть послужит засиженный и пропахший бродягами уголок столичной «Площади трех вокзалов», а героями - двое старинных университетских друзей, один из которых к тому времени стал иеромонахом московского монастыря. Если в описываемом происшествии и можно разглядеть подвиг, то следует признать: он не увенчался успехом - спасти жизнь человека не удалось.

Действие предваряется будничной мизансценой, наблюдать которую можно практически каждый день: сотни людей в беспорядке пересекают площадь, спускаясь с пригородной электрички в метро или пересаживаясь с одного поезда на другой.

Начало действию полагает испуганный женский вскрик и взволнованный гул толпы: люди начинают сбиваться в кольцо, окружая какую-то темную фигуру, распластавшуюся по земле.

Повздорили двое нищих. Один из них сильно оттолкнул приятеля и тот, неудачно упав, ударился затылком о край ступени. Рана оказывается опасной: кровь льется ручьем, образуя большую грязную лужу. Прохожие, оказавшиеся невольными свидетелями происшествия, цепенеют, будто пораженные столбняком. И действительно, перед ними умирает человек. Отвернуться и уйти, сделав вид, что это дело тебя не касается, невозможно. Потом, наверное, стоило бы больших усилий помириться с самим собой. Но двинуться вперед и сделать что-то полезное в данной ситуации не хватает сил. Умирающий настолько отвратителен, что едва походит на человека: вся голова его покрыта какими-то страшными язвами; запах тлена и нечистоты создает невидимый, но совершенно непреодолимый барьер. Зажатые отвращением и собственной совестью люди не двигаются.

Единственным человеком, не охваченным всеобщим параличом воли, оказывается молодой иеромонах. Он раздвигает толпу, подходит к распростертому телу, резким движением отрывает рукав своей одежды, и без колебаний погружает руки в этот смердящий сверток тряпья, пытаясь сделать раненому перевязку.

Прибывшая карета «скорой помощи» освобождает людей от гнета совести и кольцо вокруг пострадавшего начинает быстро таять. Надев резиновые перчатки, санитары упаковывают бездыханное тело в специальный мешок, укладывают в машину и увозят. Монах, испачканный грязью и кровью, оглядывается вокруг, ища, где бы привести себя в порядок... И встречается взглядом со своим товарищем, которого, кажется, вот-вот стошнит от увиденного. Странное дело: тот, кто достойнее прочих проявил себя в критической ситуации, чувствует необходимость оправдываться: «Понимаешь, - с виноватым видом говорит он. - Я случайно взглянул на его руки. А там, на этой руке, морщинки, как у моего отца».

Один уважаемый писатель, читая житие известного католического святого, был сильно смущен рассказом о том, как тот обнимал замерзающего нищего, согревая его своим телом. «Христианская любовь - одно сплошное лицемерие. - Утверждал он. - Можно искренне и страстно обнимать прекрасную женщину, которая пахнет розой. Но обнимать нищего, вдыхая смрад из его пасти, можно лишь стиснув зубы». Между тем, любой может заметить, что отец меняет подгузник своего маленького сына с умилением. Очевидно, в долгожданном первенце для него не существует никакой скверны. Как не существует для уже взрослого сына неприятного запаха, источаемого дряхлым телом любимого отца. Так в минуту вдохновения человек способен позабыть о голоде. И часто любовный, поэтический аффект души оказывается сильнее физиологического отвращения.

«Любовь к своим естественна и понятна. - Возразят нам. - Быть может, она вообще обусловлена биологически. Но как можно любить ближнего? Ведь это случайно встретившийся и совершенно чужой тебе человек?» Можно предположить, что монах, делая перевязку бомжу, совсем не замечал его нечистот и язв, ведь он увидел знакомые отцовские «морщинки на его руке». Это подобно тому, как, встречая в чужом краю земляка, мы радуемся и заключаем его в объятья, которых он, может быть, по своим личным качествам совсем не достоин. Этот человек, сам того не подозревая, напоминает нам об оставленной Родине, подлинном предмете нашей любви, и потому оказывается согрет радушием, которого не чаял.

Так «таинственная и непонятная» христианская любовь к ближнему оказывается возможной. Но необходимой предпосылкой к ней является любовь к своим - отцу, матери, брату. Ведь тому, кто никогда не любил родного отца, «морщинки на руке» ближнего не могут сказать ничего.

Из происшествия на площади видно, что любовь имеет поэтическую природу. Ведь поэзия - это отнюдь не зарифмованные строки, а особая разновидность родства, образованная между вещами промыслом Божьим. Произнесенное имя «Достоевский» пробуждает воспоминания о туманном Петербурге и наводит на мысль о русской идее. «Че Гевара» приводит на ум слова «Куба» и «революция». Так и для того, кто близок к святости и потому особо чувствителен к поэзии мира, морщинки на руке пожилого незнакомца заставляют увидеть в нем родного, любимого человека.

Но вот какое дело: у любого старика на руке морщинки. Сколько же отцов способен обнаружить в мире герой нашего рассказа? И сколько добра, невозможного для других, он способен сотворить? Красивой девушке готовы прийти на помощь десятки мужчин. А некрасивой?

Ей и многим подобным людям, которым нечем заплатить за добро, может помочь лишь та сила, которая «не ищет своего». Платон называл подобную любовь словом «агапэ», что означает «жертвенная», и считал ее совершенной. В отличие от остальных видов любви, она оставляет человеку свободу и поистине царский суверенитет, ведь если Ромео не может жить без Джульетты, а Пушкин тоскует вдали от друзей, человек, имеющий в себе агапэ, никогда не останется сиротой. Для того чтобы обрести отца, ему нужно всего лишь взглянуть на руки ближнего своего. Жертвенная любовь ничего «не боится», потому что не может оказаться несчастливой. Так и сегодня, совершенно будничным образом сбываются слова Христа: «Нет никого, кто оставил бы братьев или сестер, отца или мать, жену или детей ради Меня и Евангелия и не получил бы во сто крат более братьев и сестер, отцов, матерей, и детей во время сие, среди гонений, а в веке грядущем жизни вечной».