Около 250 миллионов детей во всем мире до сих пор лишены нормального детства. Их удел – тяжелая работа и часто, в невыносимых условиях. Мировое сообщество много делает для того, чтобы обеспечить детям доступ к образованию и здравоохранению, но детский труд, несомненно, остается одной из основных проблем современного мира.

По оценкам Международной организации труда, около 250 миллионов детей в мире работают вместо того, чтобы учиться.

Финансовый кризис только усугубил эту ситуацию, поэтому преодолеть проблему вряд ли удастся до 2016 года, как это планировалось ранее международными детскими организациями. Что же делать?

Бенин. Учиться, учиться и учиться

Рынок в городе Котону, точка транзита и пункт назначения для тысяч эксплуатируемых детей в Западной Африке. Это самый большой рынок детского труда в регионе, здесь мы можем найти почти все, в том числе самые страшные примеры детской эксплуатации.

Около 200 тысяч детей, по последним оценкам, ежегодно становятся жертвами торговли людьми в Западной Африке. Они работают по дому, на фермах, в шахтах или на таких рынках, как этот. Бенин, одно из беднейших государств в мире, стал ключевым игроком в этом бизнесе. Почти 800 километров границы с Нигерией плохо контролируются с обеих сторон.

Многие местные НПО, такие, как “Ассоциация Дон Боско”, борются с этой проблемой в течение многих лет. Каждый день двери организации открыты для “ детей с улицы”. Работа педагогов здесь заключается не только в обучении чтению или письму.

В 2011 году НПО помогла более чем двум с половиной тысячам беспризорников на рынках Котону, Портонова и Сема, (последние два, всего в нескольких метрах от нигерийской границы). Благодаря Ассоциации, дети сделали первые шаги в образовании и овладели профессиональными навыками. Теперь им проще интегрироваться в общество.

Женева: международная программа по ликвидации детского труда

По данным Международной организации труда, несмотря на все усилия мирового сообщества и многочисленные проекты, число работающих детей растет. В Женеве программа “Мир знаний” встретилась со специалистам в области детского труда. Итоги разговора – в нашем следующем сюжете.

Наш собеседник – Патрик Куинн, старший специалист международной программы МОТ по борьбе с детским трудом. Он знакомит нас с общими данными и объясняет, как лучше действовать, чтобы целиком искоренить худшие формы детского труда к 2016 году:

“250 миллионов детей по всему миру вынуждены трудиться. И более половины из этого числа трудятся в условиях, которые мы называем наихудшими формами детского труда. Это работа, опасная для здоровья и развития детей.

Почти 70 миллионов детей в мире не ходят в школу. Это глобальная проблема, требующая решения. Более 60% детей трудятся в таких опасных сферах, как добыча природных ископаемых и сельское хозяйство.

В Африке в целом и в Бенине, в частности, в течение последних четырех лет мы наблюдаем наиболее тревожную тенденцию, когда число детей, занятых тяжелым трудом, только растет. Так что это серьезная проблема.

В Юго-восточной Азии, мы наблюдаем некоторый прогресс в борьбе с детским трудом. Но на фоне огромной перенаселенности, концетрация детского труда здесь по-прежнему самая высокая в мире.

Бедность – вот коренная причина детского труда.

Необходимо улучшать систему социальной защиты, чтобы бедным семьям не приходилось искать средства на то, чтобы отправить ребенка в школу. Необходимо обеспечить работой взрослых.

Например, дети работают на рудниках, в сельском хозяйстве с пестицидами, на строительстве. Все это очень опасно. Во-первых, мы должны сделать все возможное, чтобы дети учились. Мы должны развивать программы социальной защиты, чтобы бедные семьи в случае кризиса не были вынуждены забирать детей из школы и отправлять их работать. Во-вторых, должна быть правовая основа для обязательного образования и для того, чтобы работодатели не могли использовать детский труд. И наконец, у взрослых должна быть достойная работа, чтобы они могли прокормить свои семьи, тогда и дети будут ходить в школу.”

Индия: “Господи, помоги мне выстоять, стать солью земли и светочем мира”

Наш следующий герой живет в Южной Азии, в Индии, которая всегда считалась черной дырой на рынке труда, где не соблюдаются никакие законы. Его зовут Сузай. Ему пришлось многое преодолеть, чтобы не сломаться. Сегодня он работает в благотворительной организации, которая помогает детям, подвергшимся насилию.

Спасаясь от кровопролития в Бирме, где он родился, Суза оказался в Индии. Нужно было начинать новую жизнь.

Суза – из многодетной семьи. Четверо из его братьев и сестер умерли. Он был вынужден работать, чтобы кормить тех, кто выжил.

Суза сблизился с христианской благотворительной организацией, и под ее влиянием начал бороться за права работающих детей. Но жизнь приготовила новый удар. Утонул его 15-летний сын.

В 1994 Суза создал благотворительную организацию в память сына. За последние 18 лет его организация помогла тысячам детей. Сейчас здесь нашли приют многие “дети с улицы”, а также те, кто работает на рисовом комбинате и на кирпичной фабрике, где трудился в детстве сам Суза. Организация также выступает за права рабочих вообще, помогает бороться с несправедливыми условиями труда и плохими условиями жизни.

Когда особенно тяжело, Суза молится:” Господи, помоги мне выстоять, стать солью земли и светочем мира.”

С 1995 года организация, которую создал Суза, помогла получить начальное образование почти 5 тысячам детей. Три четверти из них потом попали в школы.

Итак, сегодня я выкладываю материал, который уже давно у меня лежал. Он касается трудового вопроса, т.е. положения рабочего в Российской империи. Особое место здесь уделяется также женскому и детскому труду. Будете читать - обязательно обратите на это внимание.

Есть много интересных и показательных сравнений, так что сами все увидите.

Так что, читайте и делайте выводы...

Нижеприведенная таблица позволяет наглядно видеть, как распределяются мужской, женский и детский труд по некоторым производствам. Таблица эта относится к 1900 году и охватывает собой более полутора миллиона рабочих, из которых 80 тыс. работало на стороне:

Из каждой тысячи рабочих:

1. Обработка металлов: мужчин - 972, женщин - 28, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 11 детей.

2. Обработка питательных веществ: мужчин - 904, женщин - 96, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 14 детей.

3. Обработка дерева: мужчин - 898, женщин - 102, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 12 детей.

4. Обработка минеральных веществ (особенно стеклянное производство): мужчин - 873, женщин - 127, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 63 ребят.

5. Обработка животных продуктов: мужчин - 839, женщин - 161, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 17 детей.

6. Обработка химических веществ: мужчин - 804, женщин - 196, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 2 детей.

7. Обработка бумаги: мужчин - 743, женщин - 257, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 58 детей.

8. Обработка волокнистых веществ: мужчин - 554, женщин - 446, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 27 детей.

9. Нефтеперерабатывающие заводы: мужчин - 995, женщин - 5, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 4 детей.

10. Винокуренные: мужчин - 986, женщин - 14, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 4 детей.

11. Фруктовые, виноградные, водочные: мужчин - 937, женщин - 63, в т.ч. малолетних
обоего пола (12-15 л.) - 40 детей.

12. Пивоваренные: мужчин - 914, женщин - 86, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 15 детей.

13. Свеклосахарные: мужчин - 876, женщин - 124, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 17 детей.

14. Водочные: мужчин - 570, женщин - 430, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 23 детей.

15. Спичечные фабрики: мужчин - 518, женщин - 482, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 141 ребенок.

16. Табачные: мужчин - 322, женщин - 678, в т.ч. малолетних обоего пола (12-15 л.) - 69 детей.

«Вряд ли нужно доказывать, что собственники промышленных предприятий всячески стараются, где только можно, заменить мужской труд женским и детским, как более дешевым, и всякие экономические бедствия, обрушивающиеся на страну, несомненно, увеличивают предложение женского и детского труда, а значит ведут и к падению заработной платы. Тому же явлению способствует и политика, чрезмерно благосклонная к собственникам. С каждым годом женский и детский труд находят себе все большее и большее применение, что иначе и быть не может при той поддержке, какую находят в правительстве собственники заводов и фабрик. Это нарастание женского труда и детского, и все большая и большая замена ими труда мужского, видна из следующей таблицы:

Из каждой 1000 рабочих было:

Женщин:
На табачных фабриках: в 1895г. - 647 чел., в 1904г. - 678 чел.
На спичечных фабриках: в 1895г. - 451 чел., в 1904г. - 482 чел.
На пивоваренных заводах: в 1895г. - 24 чел., в 1904г. - 86 чел.

Детей:
На табачных фабриках: в 1895г. - 91 чел., в 1904г. - 69 чел.
На спичечных фабриках: в 1895г. - 105 чел., в 1904г. - 141 чел.
На пивоваренных заводах: в 1895г. - 4 чел., в 1904г. - 14 чел.

Из этого видно, что применение женского труда возросло во всех трех производствах, указанных выше, а труд детей - на спичечных фабриках и пивоваренных заводах. Интересно, что даже среди малолетних, девочки по немногу вытесняют мальчиков, т.к. и здесь их труд оплачивается дешевле, чем труд этих последних. Например, в 1895г. на спичечных фабриках на каждую тысячу малолетних рабочих приходилось 426 девочек и 574 мальчика, а в 1904г. уже 449 девочек и 551 мальчик. Еще больше возросло число работниц-девочек на табачных фабриках за этот же промежуток времени (с 511 до 648 в каждой тысяче). Появились работницы-девочки и на сахарных заводах, где их раньше вовсе не было (с 0 до 26 на каждую тысячу). Цифры эти говорят сами за себя»

А теперь давайте оценим, как же в Российской империи оплачивался труд рабочего вообще и детский труд в частности. Возьмем обычного чернорабочего. По данным Вашингтонского бюро труда 1904 г., средний заработок чернорабочего в месяц равнялся:

В Соединенных Штатах - 71руб. (при 56 рабочих часах в неделю);
В Англии - 41руб. (при 52,5 рабочих часах в неделю);
В Германии - 31руб. (при 56 рабочих часах в неделю);
Во Франции - 43 руб. (при 60 рабочих часах в неделю);
В России - от 10 руб. до 25 руб. (при 60-65 рабочих часах в неделю).

Еще яснее видна громадная разница в размере средней заработной платы в России и за границей из следующей таблицы д-ра Е.Дементьева, который сопоставляет в ней средние месячные заработки в Московской губернии, в Англии и в Америке в рублях (для всех без исключения производств):

a) Московская губ.: мужч. - 14,16 руб., женщ. - 10,35 руб., подросток - 7,27 руб., малолетка - 5,08 руб.

б) Англия: мужч. - 21,12 руб., женщ. - 18,59 руб., подросток - 13,32 руб., малолетка - 4,33 руб.

б) Массачузетс: мужч. - 65,46 руб., женщ. - 33,62 руб., подросток - 28,15 руб., малолетка - 21,04 руб.

Сведения эти относятся к 80-м годам, но от этого их сравнительное значение не уменьшается, т.к. заработная плата повысилась, и в Англии, и в Америке, и в России с 1880 по 1912 гг., к тому же в пропорции, еще менее благоприятной для русского рабочего. Как известно, под давлением экономических и иных неурядиц, заставляющих население работать и за скудное вознаграждение, заработная плата русских рабочих, лишенных почти всякой возможности бороться мирными средствами за ее повышение, проявляет относительно малую склонность к повышению. Цены же на рабочие руки в Англии и Америке растут из года в год. Таким образом, и без того значительная разница в заработке, отмеченная Е. Дементьевым, в настоящее время стала еще значительнее.

«Заработная плата, констатировал в свое время Е. Дементьев, как по отдельным производствам, так и в средних величинах для всех, без различия, производств, в Англии, а в особенности в Америке, превосходит русскую вдвое, втрое, даже впятеро». Месячная выработка каждого рабочего без различия пола и возраста, в среднем, выше чем у нас: в Англии - в 2,25 раза, в Америке же в 4,8 раза. Выражая ее в рублях находим:

Месячный заработок в:
Московской губ. - 11 руб. 89 коп.
Англии - 26 руб. 64 коп.,
Массачузетс - 56 руб. 97 коп.

В Англии мужчины получают в 2,8 раза больше, чем у нас, женщины в 1,1 раза, подростки - в 1,2 раза. В Массачузетсе мужчины получают в 4 раза больше, чем у нас, женщины в 2,5 раза, подростки - в 3,2 раза.

Новейшие данные дают следующую сравнительную таблицу средних заработков для рабочих трех категорий механического производства, если принять за 100 заработную плату английских рабочих:

Слесаря и токаря:
Англия - 100, Германия - 90,6, Бельгия - 67,3, С-Петербург - 61,5
Чернорабочего:
Англия - 100, Германия - 100, Бельгия - 73,0, С-Петербург - 50,2
Средний бюджет рабочей семьи у нас и за границей (в рублях):
Англия - 936 грн.;
Соединенные Штаты - 1300 грн.;
Германия - 707 грн.;
Европейская Россия - 350 грн.;
С.-Петербург - 440 грн.
(продолжение следует...)

Но сравнение заработной платы по ее абсолютным размерам еще мало говорит о положении русского рабочего. Для большей ясности картины необходимо сравнить заработную плату и ее изменения, с течением времени, с ценами на главные предметы потребления и с колебаниями этих цен.

Фабричными инспекторами собраны данные, охватывающие около 1.200.000 рабочих. По этим данным годовой заработок рабочих изменялся за 1900-1909 г.г. следующим образом:

1900 г. - 194 руб.;
1901 г. - 202,9 руб.;
1902 г. - 202,4 руб.;
1903 г. - 217 руб.;
1904 г. - 213,9 руб.;
1905 г. - 205,5 руб.;
1906 г. - 231,68 руб.;
1907 г. - 241,4 руб.;
1908 г. - 244,7 руб.;
1909 г. - 238,6 руб.

Заработная плата за 1990-1909 гг. выросла на 23%. Как будто бы выходит, что положение изменилось за это время для рабочих в значительно лучшую сторону. Но это не совсем так.

Обратим внимание, прежде всего, на те группы товаров, в которые входят предметы продовольствия. В таком случае оказывается, что:

Хлебные продукты возросли за 1900-1909 гг. на 36,1%;
- животные продукты возросли за 1900-1909 гг. на 30%;
- масличные продукты возросли за 1900-1909 гг. на 21,2%.

За эти же годы группа бакалейных товаров возросла на 1,5%, а прядильных (предметы одежды) - на 11,3%.

Вышеприведенные данные показывают возрастание цен ОПТОВЫХ! Розничные цены выросли еще больше!

Для сравнения:

В Англии розничные (!) цены на 23 съестных продукта за 1900-1908 гг. возросли на
8,4%;
- в С.-Штатах оптовые цены на съестные припасы за 1900-1908 гг. возросли на 19%;
- в Германии цены возросли за 1900-1908 гг. на 11%.

(Финн-Енотаевский, Цит. Соч. стр. 380-381)

Вышеприведенная таблица по зарплате русских рабочих 1900-1909 г.г. констатирует один очень интересный факт. Дело в том, что повышение расценок заработной платы происходило главным образом в 1905-1907 гг. Таблица показывает, что годовая заработная плата в 1905 году ниже, чем в 1904 г. и 1903 г. Почему так? Объясняется это тем, что именно в 1905 г. вследствие одних только стачек рабочими было потеряно 23 млн. 600 тыс. рабочих дней.

Кроме того, вследствие закрытия многих фабрик, происходили массовые увольнения рабочих. Действовал также и общий промышленный кризис.

В 1906 г. число стачек сократилось, но рабочие все же потеряли и в этом году 5 млн. 500 тыс. рабочих дней. В 1907 г. было потеряно дней еще меньше, - всего лишь 2 млн. 400 тыс. Благодаря этому, в 1906-1907 гг. средний годовой заработок показывает повышение. Но в эти 2 года уже пошли сильно в ход локауты, и за забастовочные дни уже не платили, особенно в 1907 г. Кроме того, со второй половины 1907 г. начался поворот, и чаша весов склонилась на сторону предпринимателей. Результат был тот, что в то время, как заработная плата за 1904-1907 гг. возросла на 12,9%, все товары возросли на 18,7%, хлебные продукты - на 37,2%, животные на 21,9%, прядильные на 9,2%, а только бакалейные сократились на 1,4%...

На самый ужас пролетарского существования особенно ярко иллюстрируется той безработицей, при которой человек работоспособный, бодрый, крепкий и сильный, оказывается и чувствует себя ненужным никому и ничему и словно теряет свое право на существование, превращается, помимо его собственной воли и желания, в непроизводительного дармоеда.

Вряд ли нужно доказывать, да и вряд ли можно доказать общими цифрами, что где-то тут же, около нас, каждый день, каждую секунду многие тысячи, если не сотни тысяч людей находятся в таком «безработном состоянии», и каждый кризис, общий или частный, увеличивает их число, иной раз, до громадных размеров.

Такие кризисы были, например, в 1900-1902 гг, в 1903 г. они несколько сгладились, в 1904 г. обострились снова. Рядом с кризисами надо поставить локауты, закрытие фабрик, поголовные увольнения, о размерах которых можно судить, например, по тому, что в 1905 г. в одних только столицах было уволено и переведено в состояние безработных и ненужных более 170 тыс. человек. Особенно увеличилась безработица в 1906 г. после
московского восстания, когда во всех больших городах безработных насчитывалось десятками тысяч:

В Одессе - 12 тыс. 375 чел;
- в Лодзи - 18 тыс. чел.;
- в Туле - 10 тыс. чел.;
- в Полтаве - 1 тыс. чел.;
- в Ростове на Дону - 5 тыс. чел.;
- в Москве на одном Хитровом рынке - 10 тыс. чел.;
- в Петербурге - 55 тыс. чел.

В 1907-1911 гг. число их было не меньше, а даже больше во многих местах. В настоящее время, при наплыве обезземеленных и голодающих крестьян в города, число безработных неизмеримо больше. Наиболее яркое свое выражение безработица находит, несомненно, в статистике самоубийств среди рабочего населения. Так, например, в одном только Петербурге в 1904 г. Городская Управа констатировала 115 случаев самоубийств от безработицы, в 1905 г. - 94, в 1906 г. - 190, в 1907 г. - 310.

С 1907 г. по 1911 г. эта цифра, с небольшими колебаниями, все шла и идет в гору, как бы доказывая, что настоящему пролетарию, отбившемуся от земли, нет другого выхода при современном укладе жизни, кроме могилы…

Источник - Н.А. Рубакин «Россия в цифрах» (С-Петербург, издание 1912 года)

Машины получили первое применение в текстильной промышленности. Прядильные и ткацкие станки сделали излишней мускульную силу рабочего, но потребовали быстроты и ловкости движения пальцев. При этих условиях сделалась технически выгодной замена мужчины женщиной и ребенком. К техническому моменту присоединился другой - экономический. Такая замена обещала фабриканту экономию в заработной плате и предоставляла в его распоряжение рабочую силу, покорную самой широкой эксплуатации.

Появление первых фабрик с механическими станками было началом массового привлечения детей и женщин к промышленному труду. Но ошибочно думать, что в эпоху, предшествующую индустриальной революции, процент детей и женщин, занятых в обрабатывающей промышленности, был ничтожен. Барский двор средневекового сеньора был заполнен крепостными работницами (ткачихами, пряхами, вышивальщицами и пр.). Средневековые города уже в XIII столетии насчитывают немало женщин - ремесленниц, о них говорят городское право и цеховые статусы.

Уже тогда работники-мужчины с тревогой следили за возрастающим предложением дешевого женского труда. Возникла организованная борьба ремесленных цехов против наплыва свободных женских рук. Параллельно росту женского труда росло число детей, поглощаемых мастерской ремесленника: дети обоего пола вступали в нее в качестве учеников, и чем быстрее развивалось техническое разделение труда, тем больше их количество втягивалось в водоворот промышленной жизни. XVI век отмечен появлением крупных капиталистических мастерских, в которых открыто обнаруживается стремление усиленно эксплуатировать детские силы. Елизаветинский закон об ученичестве (1562 г.) пытается искусственно задержать этот рост в интересах мелкой промышленности.

Наблюдаемое явление объясняется глубоким преобразованием экономической жизни: успехи средневековой торговли нанесли решительный удар системе натурального хозяйства, возникло общественное разделение труда, и целый ряд трудовых операций из тесного круга семьи переносится в обособленные мастерские. Сфера домашнего хозяйства все более суживается, освобождая силы женщины и вспомогательные силы детей. Семья вынуждена многие предметы приобретать на рынке, и стремление поднять свою покупательскую силу заставляет ее занять освобожденные руки женщины и ребенка ремесленным производством. К той же цели толкало одиноких женщин отсутствие средств существования.

Таким образом, условия экономической жизни задолго до появления машин подорвало органическую цельность семейной ячейки. Но эти первые вестники новых социальных отношений бледнеют перед позднейшим переворотом. Конец XVIII века в истории Англии отмечен непрерывным рядом технических изобретений, получивших мировое экономическое значение. Применение машин к обработке волокнистых веществ с небывалой силой пробудил промышленную инициативу. Крупная капиталистическая мануфактура, возникшая еще в XVI веке, преобразуется в современную фабрику: огромные массы рабочих сосредоточиваются в одном предприятии, старинное ремесло падает, уступая место крупной промышленности.

Машины получили первое применение в текстильной промышленности. Здесь следствия технического переворота обнаружились особенно ярко, и ход дальнейших усовершенствований был особенно успешным. Прядильные и ткацкие станки сделали излишней мускульную силу рабочего, но потребовали быстроты и ловкости движения пальцев. При этих условиях сделалась технически выгодной замена мужчины женщиной и ребенком. К техническому моменту присоединился другой - экономический. Такая замена обещала фабриканту экономию в заработной плате и предоставляла в его распоряжение рабочую силу, покорную самой широкой эксплуатации. Вот почему с конца XVIII века так быстро возрастает количество женщин и детей, занятых в английской текстильной промышленности. В силу тех же самых причин массовое привлечение женщин и детей началось и в других отраслях производства.

Процесс, в классической форме пройденный Англией, с незначительными вариациями был повторен другими странами. Для первой половины ХХ века вытеснение взрослых мужчин женщинами и детьми и широкая, ничем не стесненная эксплуатация женского и детского труда, были общеевропейским явлением. Интенсивность этого явления произвела громадное впечатление на современников. Отсюда видно, как резко отличался лихорадочно быстрый темп возрастания женского и детского труда в машинный период от постепенного незаметного роста в предшествующую эпоху.

Последовавшие изменения экономической жизни не прекратили, а усиливали этот процесс. Мощное развитие транспорта, торговли и капиталистического земледелия втянули в сферу наемного труда новые массы женских и детских сил. Непрерывная дифференциация труда делала это явление возможным, а преимущество дешевой и покорной рабочей силы желательным и выгодным для торжествующего капитала. Наоборот, для умирающего ремесла неограниченная эксплуатация детей стала единственным средством поддержать свою агонию. Система фиктивного ученичества обусловила непрерывное возрастание детей, занятых в ремесле, и позволила ремесленнику хотя бы отчасти парализовать уничтожающую конкуренцию капитала.

Вытесняя труд взрослого мужчины из одних отраслей производства, женщина перемещает его в другие, не уменьшая общего количества мужского рабочего населения. Существуют специфические отрасли женского труда, в которых относительное число работниц особенно высоко, а количество мужчин прогрессивно падает (конфекционное, швейное, кружевное, фабричная обработка волокнистых веществ и др.). Здесь сильнее сказывается экономическая выгода от эксплуатации физических и духовных особенностей женщины.

В ответном предложении труда нет недостатка - суровая нужда гонит жен, матерей и юных девушек под своды фабрик и ремесленных мастерских. Анкета германских фабричных инспекторов о труде замужних женщин подтверждает, что решающую роль при поступлении на фабрику играет крайняя нужда самой работницы или ее близких.

В России

В России зарождение крупной промышленности восходит к началу XVIII века. Слабые зачатки фабричного производства наблюдаются еще в XV-XVI веках, но первые крупные предприятия возникают в Петровскую эпоху под сильным влиянием государственных требований. Реорганизация армии предъявила усиленный спрос на продукты независимой национальной промышленности, и вся экономическая политика Петра сводилась к лихорадочному насаждению суконных, полотняных, оружейных и прочих фабрик на базисе развившегося торгового капитала. Но в XVIII веке русская фабрика еще не носит капиталистический характер: за отсутствием свободных рабочих рук она вырастает на основе принудительного труда поссесионных и вотчинных крестьян. Свободы договора не существует, положение фабричных одинаково с положением крепостных. И только в XIX веке, под непосредственным влиянием европейской индустриальной революции воз¬никает и быстро овладевает рынком капиталистическая фабрика, и труд свободного рабочего, как более выгодный в экономическом отношении, вытесняет принудительный труд.

Падение крепостного права оказало сильнейшее влияние на рост обрабатывающей промышленности. Возникают новые отрасли производства, расширяется сеть железных дорог, разрастаются крупные фабричные центры. Россия, еще в дореформенную эпоху захваченная в круговорот мирового хозяйства, становится вполне капиталистической страной. Явления, сопутствующие капитализму на Западе, повторяются и у нас: разрывается вековая связь крестьянина с землей, образуется самостоятельный класс необеспеченных наемных рабочих, и прежняя патриархальность отношений сменяется господством «денежной наличности».

Повторяется также явление, отмеченное нами на предыдущих страницах: параллельно росту и концентрации крупного машинного производства образуется целая рабочая армия из женщин и детей.

Дети-работники появляются на дореформенной фабрике очень рано. Организация принудительного труда в XVIII веке не останавливалась перед физической слабостью ребенка: фабриканты получали выгодную привилегию, насильственно водворяя на фабрики нищих детей, просящих милостыню на городских улицах. Как общее правило, малолетние встречались в XIX веке на поссесионных фабриках. Нередко детей принимали на фабрики в срочную кабалу или массами забирали из Воспитательного дома за самую ничтожную плату. Сообщения об этих фактах относятся к тому моменту, когда начинался подъем капиталистической промышленности, вводились машины, и повышался спрос на рабочие руки. Это явление, аналогичное английской системе эксплуатации «приходских детей», просуществовало до 80-х годов, и было отменено при осмотре московских фабрик фабричным инспектором Янжулом.

Наряду с детским трудом очень распространен труд подростков. Сопоставляя данные за десятилетие, мы находим здесь абсолютное возрастание, относительные цифры и тут колеблются, но в конечном итоге сокращения нет… Своды Отчетов отмечают среди подростков преобладание девочек, а за последние годы - несомненную тенденцию заменять подростками взрослых.

О положении женского труда можно составить более отчетливое представление. На крепостной фабрике XVIII и XIX веков женщины работали наряду с мужчинами. И здесь правительство активно вмешивалось в социальные отношения, насильственно водворяя на фабрики «виновных баб и девок из тюрем и острогов». Работные Регулы 1741 года представляли фабрикантам право принуждать к фабричной работе дочерей и жен крепостных мастеровых. Некоторые поссесионные фабрики насчитывают громадное число работниц, например, Большая Ярославская Мануфактура в начале XIX века имела 1625 мужчин и 2250 женщин.

Широкое участие женщин в фабричной промышленности отмечают фабричные инспектора первого призыва. В осмотренных ими предприятиях в 1885 году насчитывалось рабочих:
мужского пола - 333052 чел. (68,59%)
женского пола - 152545 чел. (31,41%)

Женский труд увеличивается абсолютно и относительно… В чем же причины этого явления?

Личные наблюдения фабричной инспекции приводят и к следующим выводам: фабриканты предпочитают иметь дело с работницами, так как они уступчивые и требуют меньше оплаты, женщина вообще внимательнее, трудолюбивее и воздержаннее мужчины, она представляет из себя более спокойный, консервативный элемент.

Из каждой 1000 рабочих было:

Женщин:
На табачных фабриках: в 1895г. - 647 чел., в 1904г. - 678 чел.
На спичечных фабриках: в 1895г. - 451 чел., в 1904г. - 482 чел.
На пивоваренных фабриках: в 1895г. - 24 чел., в 1904г. - 86 чел.

Детей:
На табачных фабриках: в 1895г. - 91 чел., в 1904г. - 69 чел.
На спичечных фабриках: в 1895г. - 105 чел., в в 1904г. -141 чел.
На пивоваренных фабриках: в 1895г. - 4 чел., в в 1904г. -14 чел.

Из этого видно, что применение женского труда возросло во всех трех производствах, указанных выше, а труд детей - на спичечных фабриках и пивоваренных заводах. Интересно, что даже среди малолетних, девочки по немногу вытесняют мальчиков, т.к. и здесь их труд оплачивается дешевле, чем труд этих последних.

Н.А. Рубакин «Россия в цифрах», 1912г.

Мотивы фабрикантов совершенно аналогичны тем, которые мы наблюдаем в Западной Европе. Социальный кризис 1905-1906 г. только способствовал их осознанию и явному обнаружению.

В заключение приведем данные о распределении трудящихся женщин по отраслям промышленности. Сводка данных 1897 года охватывает всех наемных работниц. Она показывает, что в России тоже существует специфическая отрасль женского труда: домашнее услужение, заведения, касающиеся чистоты и гигиены тела, табачное и текстильное производства, изготовление одежды. Здесь - полный параллелизм с Западной Европой, который объясняется общностью основной причины: женщина завоевывает трудовую сферу, которая более отвечает ее женским особенностям. С одной стороны - ее веками выработанной домовитости, с другой - ловкости и гибкости ее пальцев, слабости тела, неспособного на сильное мышечное напряжение. Чем выше уровень экономической жизни, тем сильнее такая специализация труда.

Таким образом, в России мы наблюдаем явление, которое обще всем остальным капиталистическим странам: развитие машинного производства втягивает в сферу наемного труда огромные массы детей и женщин, они образуют не временные вспомогательные отряды рабочего класса, а входят в систему хозяйственной жизни постоянным и важным звеном, без которого невозможно нормальное экономическое развитие. Значительная часть из них захватывается фабричным производством. С ростом промышленности число женщин абсолютно и относительно возрастает, число детей продолжает оставаться на высоком уровне.

Вредное влияние фабрики на женщин и детей

Губительное влияние фабричной системы на рабочих со страшной силой сказалось в начальный период капитализма. Исследования, произведенные в XIX веке Марксом, Энгельсом, Виллерме, Бюре и др., раскрыли перед западноевропейским обществом потрясающую картину физической и моральной деградации, которая увенчивала святоохранявшуюся «свободу договора». Массы людей, вырванные из условий устойчивого существования, скоплялись в фабричных центрах в ужасающей грязи и скученности, страдая от недостатка воздуха, света, питания, умирая от эпидемий и преждевременного истощения, умственно тупые и нравственно развращаясь. Ничтожная заработная плата, неограниченный рабочий день и нездоровые условия труда были обычными спутниками рабочего в эту первоначальную эпоху.

В противоположность крестьянину-землепашцу промышленный рабочий дышит отравленной атмосферой, подвергается резким колебаниям температуры, страдает от грохота и стука машин, его труд нередко отупляюще-однообразен, лишен всякого умственного содержания и вреден недостатком мускульного напряжения. Подобные условия не могут не отразиться на состоянии организма, и сопоставление данных о сельских и промышленных округах приводит к самым печальным выводам. В стране передового социального законодательства, в Швейцарии, при военном наборе процент забракованных фабричных рабочих значительно превосходит соответствующую цифру у крестьян. У первых физическое развитие гораздо ниже, телесных недостатков - гораздо больше. Аналогичные данные мы имеем для Франции.

В России, при ее политической и культурной отсталости, фабричные условия должны действовать более угнетающе, чем на Западе. Санитарно-статистические исследования Московского Земства и первые отчеты фабричных инспекторов развернули гнетущую картину рабочей жизни, позднейшие исследования дополнили ее, но мало изменили.

В общем, русский рабочий и в наши дни скучивается в тесных грязных казармах или ютится по углам и каморкам, питается скудной и часто нездоровой пищей, работает в крайне антисанитарной обстановке и дает огромный процент травматических повреждений. Исследователи-врачи, писавшие о фабричной жизни на основании строгообъективного материала, порою не выдерживали и яркими штрихами передавали свои личные впечатления от рабочих. Их поражали ранняя старость и отпечаток вечной усталости на изнуренных, бескровных лицах. Рядом с выражением настоящего страдания, они встречали полную апатию, тупое безучастие ко всему…

Если фабричные условия оказывают такой вред взрослым окрепшим организмам, то с какой же разрушающей силой должны они влиять на детей!

Ребенок приходит на фабрику неразвившимся существом, со слабой сопротивляемостью внешним влияниям: он чаще подвергается заболеваниям, его болезни чаще заканчиваются смертельным исходом. Члены его тела не успевают сложиться, не окрепли и быстрее поддаются вредному воздействию обстановки. Ребенку чужды внутренняя сосредоточенность и умение владеть собой, и мысли, и чувства его далеки от планомерной и напряженной затраты энергии. На фабрике ребенок-рабочий попадает в условия, ненормальные для развития, стоящие в резком противоречии с элементарными требованиями гигиены и педагогики. Поэтому разнообразные отзывы о вредном влиянии фабричного труда на детский организм не должны казаться нам неожиданными.

На врачей, лично обозревавших фабрики, малолетние работники всегда производили особенно тяжелое впечатление. У фабричного инспектора Гвоздева, при описании мелких фабрик его участка, встречаются следующие строки: «Здесь я встречал малолетних, вид которых производил ужасное впечатление: таких истомленных лиц воскового цвета с глубоко впавшими глазами и совершенно синими подглазницами вы нигде больше не встретите».

На женщин вредное влияние фабрики отражается с неменьшей силой. Сравнительно с мужчиною женщину ставят в невыгодное, тяжелое положение отличительные особенности ее пола. Они заключаются с одной стороны в физическом организме женщины, с другой - в ее социальном положении.

Женщина физически слабее мужчины…Отсюда ясно, насколько опасны для женщин некоторые фабричные операции (переноска тяжестей, работа при печах и т.д.). Как общее правило, этот фактор учитывается, и женщины ставятся на легкие работы. Но в некоторых профессиях употребление мускульной силы женщин получает широкое применение, погоня за дешевой и покорной рабочей силой побуждает фабрикантов раздвигать сферу женского труда дальше физически допустимых пределов. Это наблюдается одинаково и на Западе, и в России.

Кабальность, эксплуатация и угнетение рабочих женского пола была такой же как и у мужчин, если не большей. Именно женщина, отработавшая на заводе вместе с мужчиной, должна была находить время для заботы о детях и ведения домашних дел. Продолжительность трудового дня не регламентировалась в России в конце ХIХ века, и составляла 17-18 часов, а порой доходила до 20 часов в сутки.

При изучении статуса рабочих России конца XIX века выявлено, что заработную плату женщине, занятой на производстве промышленного предприятия, фабриканты выплачивали как минимум в два раза ниже, чем для лиц мужского пола. Так, например, заработок рабочих основных цехов пуговичного производства Акционерного общества Бено-Ронталлер, то есть мужчин, составлял 20 - 25 рублей в месяц. В подсобных цеха, «где работали преимущественно женщины, заработок равнялся 10 - 12 рублям в месяц, на своих харчах и со своей квартирой. То есть в этом случае женщины должны были еще снимать себе жилье и покупать продукты питания, что мужчинам предоставлялось за счет предприятия.

Постепенное введение женского труда в промышленности, применение механизации, сокращения рабочих кадров в России в конце XIX века привели к тому, что возникла конкуренция между мужчиной и женщиной. Результатом таких изменений стало использование женского труда в тех отделениях предприятий и на тех профессиях, которые по своему назначению ниже оплачиваемы. Большинство женщин Российской Империи нанимались на тяжелые мужские работы в металлургические предприятия, заранее зная о том, что заработная плата их будет минимум на 30 % меньше, чем у мужчин. Промышленники этот факт объясняли тем, что женщины, как правило, имеют «недостаток профессиональной подготовки», делающий их труд менее производительным. Однако бороться с таким явным недостатком профессиональной подготовки никто из предпринимателей не собирался: опыт работы увеличивал производительность работниц, а заработная плата при этом оставалась прежней.

И.Ю. Ташбекова
«Женский труд в России в конце ХIХ века: историко-правовой аспект»

Попав на фабрику, женщина быстро слабеет, становясь доступнее действию болезни…Чем дольше длилась фабричная работа, тем тщедушнее становился организм фабричной работницы.

Русская фабрика отличается в этом отношении от европейской в невыгодную сторону: примитивная санитарная техника, беззаботность фабричной администрации, отсутствие регулирующих правил ведет у нас к увеличению травматических повреждений. Интересно отметить, что возрастание женского труда за последние годы повлекло за собой увеличение несчастных случаев, как абсолютно, так и относительно.

Наибольший процент фабричных работниц занят в текстильном производстве, которое влияет на организм трудящихся вреднее других отраслей промышленности. Всесторонние антропометрические измерения, произведенные доктором Дементьевым, выяснили худшее физическое состояние текстильных рабочих. Они - ниже ростом, легковесны, имеют меньшую абсолютную и относительную окружность груди и обладают значительно меньшей мускульной силой. Причина такого резкого различия кроется в неблагоприятных условиях текстильных фабрик: работа производится здесь при сильно-повышенной температуре и в воздухе, испорченном дыханием массы людей, сосредоточенных в замкнутых помещениях, мышечное напряжение ничтожно, и это понижает жизненные процессы рабочего, труд беспрерывен, автоматичен и отупляюще однообразен. Ко всему этому присоединяется вредное влияние пыли и газов: особенно гибельны операции трепания и чесания волокон, сортировка сырого материала и размачивание шелка, создающие благодатную почву для развития легочных заболеваний.

Женский труд очень распространен в табачном производстве, процент работниц превышает здесь процент взрослых мужчин. Между тем с санитарной точки зрения оно одно из самых вредных. Табачные мастерские пропитаны едкой ядовитой пылью, которая оседает на легких, вызывая разнообразные формы легочных заболеваний: астма, хронический бронхит, ангина, чахотка свирепствуют среди работниц. К самым страшным, по своим последствиям, относятся производства, связанные с употреблением ядовитых веществ - ртути, фосфора и свинца. Здесь воздух наполнен ядовитыми испарениями, от которых начинается тошнота, головокружение, и наступает хроническое отравление организма.

Молодые девушки, работающие на фабриках, поголовно страдают малокровием, наступление возмужалости у них запаздывает, размеры роста и таза меньше, чем у девушек- крестьянок.

Таковы условия фабричной работы и воздействие их на женский организм. Фабрика не только мешает его нормальному развитию, но действует на него разрушающе, преждевременно сводя в могилу целые поколения фабричных работниц.

Фабричная инспекция и врачи единогласно указывают на тяжелое положение беременной работницы. Фабричная администрация иногда рассчитывает забеременевших, иногда ограничивает их работу определенным сроком, иногда считается с фактом беременности и не ставит беременным никаких ограничений. Опасаясь расчета, женщина скрывает свою беременность или прибегает к искусственному аборту. Нужда заставляет ее работать во весь период беременности и бросать фабрику в самый последний момент, иногда за несколько часов до родов; бывают случаи, что женщина разрешается от бремени по дороге с фабрики или у фабричного станка. Если на здоровую вредно влияет непрерывное стоячее и сидячее положение, то беременная страдает от того и другого в сильнейшей степени. Германские инспектора в специальной анкете о фабричном труде замужних женщин констатировали частые женские заболевания, обусловленные работой беременных.

В особенности опасны работы, связанные с напряжением мышц, с резкими телодвижениями и вдыханием ядовитых веществ. Фабрика отравляет не только женщину, она отравляет зародыш, несущий в себе источник быстрого захирения и умирания. Учеными Гиртом и Шустером доказано, что анилин, свинец и ртуть из материнской крови переходят в организам зародыша. Следствием этого факта являются частые выкидыши и мертворождения. Исследование Парижского Медицинского и Гигиенического Общества обнаружило их у табачных работниц, то же самое замечено у работниц, подвергшихся воздействию свинца, цинка, ртути и других ядов. Сопоставление данных доктора Пауля и доктора Фонберга дало основание профессору Эрисману заключить, что огромное количество выкидышей у матерей, зараженных сифилисом, вдвое реже, чем у женщин, занятых работой со свинцом.

Исследования докторов Дементьева, Письменного и Вегера, произведенные на крупных мануфактурах России, привели к аналогичному выводу: фабричная работница в среднем чаще выкидывает и чаще рожает мертвых младенцев.

Но и рожденные живыми продолжают чувствовать на себе гнет фабрики. Родильница, из боязни потерять место, из желания поправить бюджет, расстроенный ее невольной безработицей, скорее спешит на фабрику. Сплошь и рядом женщина покидает постель и принимается за работу раньше восстановления сил. Работа в послеродовой период вредна не меньше, чем работа беременных, и обуславливает развитие острых недугов и долголетних хронических страданий.

Возрастание детской смертности до одного года с развитием фабричной промышленности наблюдается почти во всех странах, а в промышленных округах с особенной силой.

Таким образом, детская смертность растет прямо пропорционально распространенности фабричного труда матерей.

Нам остается осветить еще один момент: влияние фабрики на нравственный уровень женщины, на чувство чести и сознание собственного достоинства. Атмосферы цинизма, которая слагается на фабрике, как следствие некультурности и внешних условий работы, мы отчасти касались. Попадая на фабрику, женщина встречает град оскорблений, начиная с «невинных» шуток и кончая актами возмутительного насилия. Грязные жесты и назойливо-гнусные предложения преследуют ее все время пребывания на фабрике. Они исходят, прежде всего, от низшей фабричной администрации: мастеров и старших подмастерьев, которые пользуются зависимостью работницы для эксплуатации ее чести. «Ухаживания» мастеров - явление общепризнанное: целый ряд фактов из этой области сообщает фабричный инспектор Гвоздев, на них жалуются члены профсоюзов, они вскрываются также из официальных данных.

Бывали случаи, когда административная власть под давлением массовых жалоб рабочих брала с фабричных служащих официальную подписку, обязывающую прекратить «неблаговидное обращение с женщинами и девушками, работающими на фабриках». В 90-х годах такая подписка была взята на одной из московских парфюмерных фабрик старшим инспектором по предписанию Генерал - Губернатора.

Бывают случаи, когда рабочие вступаются за оскорбленных, на фабрике разражается забастовка. Но нередко со стороны товарищей-мужчин фабричная работница встречает такое же грубое, вызывающее отношение. Оно питается атмосферой унижения и бесправия, которая царит на фабрике до нашего времени. 30-40 лет назад бывали случаи, когда хозяева впрягали рабочих вместо лошадей в свои коляски, когда рабочих запирали в горевшем здании фабрики, чтобы они получше тушили вспыхнувший пожар. Недалеко время, когда работниц, по распоряжению фабричной администрации, обыскивали сторожа-мужчины. Система унизительных обысков до сих пор не исчезла. Побои, брань, вкоренившаяся система вымогательства - являются в наше время средством воздействия на рабочих со стороны низших служащих фабрики.

Женщина, попавшая в подобную обстановку, бессильна протестовать, боязнь получить расчет и сила вкоренившегося обычая заставляют ее примириться и приспособиться. Постепенно она становится привычно-равнодушной к сложившемуся укладу и поддается влиянию внешних условий.

Код для вставки на сайт или в блог.

В русских и карельских волостях в конце XIX века была популярна игра «Котя, котя, продай дитя»: «Игроки представляют, что имеют у себя каждый по ребенку, а часто даже приглашают маленьких детей и садят их перед собою. Садятся обыкновенно кружком…» Водящий обращается к одной из пар со словами: «Котя, котя, продай дитя!» В случае отказа ему отвечают: «Сходи за реку, купи табаку!» Если игрок соглашается и говорит: «Продам», он тут же должен бежать по кругу в одну сторону, а спрашивающий - в другую. Кто раньше прибежит к «проданному» - тот садится, а опоздавший снова начинает «покупать»1. Это была не просто детская забава в конце XIX - начале XX века на самом деле покупали и продавали.
Даже во второй половине ХХ столетия от сельских жителей Карелии можно было услышать рассказы о том, как местные купцы помимо дров, сена, дичи поставляли в Петербург и живой товар. Они собирали малолетних детей у бедняков, обремененных большими семьями и отвозили их в столицу, где детский труд был широко востребован.
Старожил карельской деревни Пелдожа А. И. Баранцева (1895 года рождения) вспоминала коллизию, развернувшуюся в семье Мярян: «Куча детей у них родилась: Мийккул, затем Настуой, затем Анни и Мари были. Всех их родители отправили в Питер, там и жили. Видишь ли, раньше бедные родители часто продавали своих детей в прислуги к богачам в Питер. Так отправили в Питер и детей Мярян…»2 Традиционно ребенок считался «готовым» к отправке в город в 10 лет. Но при возможности родители предпочитали отсрочить уход мальчика из семьи до 12-13, а девочки - 13-14 лет.
На первой неделе Великого поста сотни подвод, в каждой из которых размещалось от трех до десяти детей, тянулись по крепкому насту из Олонецкой губернии в столицу. Петербургский писатель и журналист М. А. Круковский написал на основе своих впечатлений цикл очерков «Маленькие люди». Один из них - «Приключение Сеньки» - рисует историю крестьянского мальчика, отданного отцом за пять рублей в Петербург. «У крестьян Олонецкого края, - писал Круковский, - во многих прионежских деревушках существует неразумный, бессердечный обычай без особой нужды (курсив мой. - О. И.) посылать детей в Петербург и отдавать их мелким торговцам в услужение, «в обучение» как говорит народ»3. Публицист был не совсем прав. Именно нужда заставляла крестьянина принять непростое решение. Семья на некоторое время избавлялась от лишнего рта, надеясь в будущем получать от «бурлака» (так крестьяне называли проживающих и зарабатывающих «на стороне») денежную помощь.
Торговля детьми, скупка и доставка в Петербург дешевой рабочей силы становилась специализацией отдельных крестьян-промышленников, которых в быту именовали «извозчиками» или «рядчиками». «Помню хорошо, в Киндасове жил некто Патроев… Он все время набирал детей и увозил в Питер. Вася Лаурин, мой брат Степан Секон, Гриша Родин, Мария Ивановна… Мари Мярян - все они были в Питере [подручными]. Патроев отвозил их в кибитке, вот как раньше детей продавали. А потом купцы там были, мастера, они заставляли детей работать в пошивочных [и других мастерских] шили да все», - вспоминала Баранцева4. Во второй половине ХIХ века поставкой детей из Олонецкого уезда в Петербург успешно занимался крестьянин Федор Тавлинец, проживавший в деревне Погост Рыпушкальской волости. За 20 лет он отправил в столицу около 300 крестьянских детей. Там он устраивал их в ремесленные заведения, заключал контракт с ремесленниками на обучение и получал вознаграждение за поставку учеников. О его деятельности властям стало известно, когда «извозчик», нарушая договоренности, попытался уклониться от передачи части вырученных денег родителям5.
Мальчиков обычно просили разместить в магазины, а девочек - в модные мастерские. Они снабжали ребенка одеждой и провизией на дорогу, паспорта же вручали промышленнику. С момента увоза судьба детей всецело зависела от случая и, прежде всего, от возницы–промышленника. «Извозчику» не платили за перевоз, он получал деньги с того человека, которому отдавал в обучение ребенка. «Понятно, что при таких условиях, - писал житель села Кузаранда Н. Матросов, - последний рыскает по столице и разыскивает место, где ему дадут побольше денег, не спрашивая, способен ли ребенок к данному ремеслу, хорошо ли ему будет жить и что выйдет впоследствии»6.
За каждого ребенка, сданного в учение на 4-5 лет, «извозчик» получал от 5 до 10 рублей. При увеличении срока обучения цена возрастала. Она в 3-4 раза превышала сумму, отданную скупщиком родителям, и в значительной степени зависела от внешних данных, состояния здоровья и расторопности малолетнего работника. Лавочник или хозяин мастерской оформлял ребенку вид на жительство, обеспечивал его одеждой и питанием, получая взамен право всевластно им распоряжаться. В судебной практике того времени подобное явление фиксируется именно как торговля детьми. Например, хозяйка одной из ремесленных мастерских на суде объясняла, что в Петербурге принято покупать детей в учение, в результате чего покупатель приобретает право пользоваться рабочей силой ребенка7.
Масштабы торговли детьми в конце XIX века, по мнению современников, приобретали громадные размеры. Круковский рисовал удручающую картину, наблюдавшуюся при появлении скупщика ранней весной: «Стоны, крики, плач, иной раз - ругань слышны тогда на улицах безмолвных деревень, матери с бою отдают своих сыновей, дети не хотят ехать на неизвестную чужбину»8. Закон признавал необходимость обязательного согласия ребенка, отдаваемого в обучение ремеслу, или «в услужение»: «Не могут быть отданы дети родителями без собственного их согласия…»9. На деле же интересы детей в расчет, как правило, не принимались. Чтобы закрепить свою власть над ребенком, покупатели брали от родителей долговую расписку.
Но не только бедность заставляла олонецких крестьян расставаться со своими детьми. Воздействовали и уверения, что в городе ребенок будет определен «на хорошее место». Народная молва хранила память о богатых выходцах из Карелии, сумевших разбогатеть в Петербурге. Рассказы об их капиталах будоражили мысли и чувства карельского крестьянина. Неслучайна пословица - «Miero hinnan azuw, l’innu neidižen kohendaw» - «Мир цену установит, город девушку сделает лучше» По наблюдениям чиновников, священников, учителей каждый отец, имевший нескольких детей, мечтал отправить одного из них в столицу.
Однако не все дети могли быстро привыкнуть к новым условиям жизни в городе. Карельский сказитель П. Н. Уткин рассказывал: «Увезли меня в Питер и определили на пять лет мальчиком к сапожнику. Ну, мне стало жить очень плохо. В четыре часа утра разбудят и до одиннадцати вечера на побегушках». Герой повествования решился бежать10. Многие по разным причинам уходили от хозяев, вынуждены были скитаться. В рапорте уездного исправника Олонецкому губернатору в конце ХIХ века было зафиксировано, что отданные в учение, а по сути дела проданные в Петербург, дети «подчас почти полунагие в зимнее время, прибывают разными путями на родину»11.
Охрана детского труда законодательно распространялась лишь на крупное производство, где надзор за исполнением законов осуществляла фабричная инспекция. Ремесленные и торговые заведения оказывались вне этой сферы. Законодательно возраст вступления в ученичество не оговаривался. На практике обычно не соблюдалось и установленные «Уставом о промышленности» ограничения продолжительности рабочего дня учеников - с 6 утра до 6 вечера, и тем более, назидание мастерам: «…Учеников своих учить усердно, обходиться с ними человеколюбивым и кротким образом, без вины их не наказывать и занимать должное время наукою, не принуждая их к домашнему служению и работам»12. Условия жизни, в которых оказывались подростки, толкали их на преступления. Треть всех правонарушений, совершаемых малолетними в начале ХХ века (а это были в основном кражи, вызванные недоеданием), приходилась на учеников ремесленных мастерских13.
Материалы олонецкой печати дают представление о том, как складывались судьбы проданных в Петербурге детей. Кому-то, как говорила пословица, Питер становился матерью, а кому-то - мачехой. Многие из оказавшихся в столице детей вскоре оказывались «на дне» петербургской жизни. О них инспектор народных училищ С. Лосев писал: «В то же время, когда Великим постом в Петербург направляются из Олонецкой губернии подводы с живым товаром, из Петербурга бредут по деревням и селам пешком, побираясь Христовым именем, оборванные, с испитыми лицами и горящими глазами, нередко пьяные, смиренные при просьбе милостыни и нахальные в случае отказа в ней, молодые парни и зрелые мужчины, изведавшие петербургское «ученье» в мастерских, петербургскую жизнь…»14. Среди них было немало тех, кто в наказание за нищенство или другие проступки был лишен вида на жительство в столице. С детства оторванные от крестьянского труда, эти люди разлагающе воздействовали на односельчан. Пьянство, прежде не свойственное карелам, получало распространение в их среде в конце XIX - начале ХХ века, особенно среди молодежи и 15-16-летних подростков. Тот, кто стыдился своего возвращения неудачником в родную деревню, пополнял ряды «золоторотцев».
Впрочем, немало было молодых людей, которые «удержались на плаву», адаптировались к городской жизни. По мнению современников, из всех «ценностей» городской цивилизации они освоили лишь лакейские манеры и так называемую «пиджачную» культуру, состоявшую в манере одеваться по определенному шаблону. Подростки стремились вернуться в деревню в «городском» костюме, вызывавшем почет и уважение сверстников. Появление новой вещи не оставалось незамеченным близкими и знакомыми. Принято было, поздравляя с обновкой, говорить: «Аnna jumal uwdištu, tulien vuon villaštu» - «дай бог обновку, а в будущем году шерстяную». Как правило, первым делом подросток покупал галоши, которые по возвращении в деревню независимо от погоды одевал по праздникам и на беседы. Затем, если позволяли средства, приобретались лакированные сапоги, часы, пиджак, яркий шарф… Просвещенные современники смотрели на это с иронией. Один из них писал: «Сколько спеси и глупого чванства, к сожалению, приносят лакированные сапоги с собой. Человек перестает узнавать своих ближних из-за блеска сапог. Единственно утешает в сих случаях то обстоятельство, что сняв с себя галоши и сапоги, он становится прежним Васькой или Мишкой»15.
В отличие от отходников на лесозаготовки и другие ближние промыслы, зарабатывавших на новую рубашку к Пасхе, сапоги или пиджак, «питеряки», «питербуры», то есть парни, работавшие долгое время в столице, обладали «щегольским» костюмом и составляли особо уважаемую и авторитетную группу деревенского молодежного сообщества. Вот детали одного из вариантов «изящного» костюма 13-14-летнего парня, возвратившегося в Олонецкую Карелию из Петербурга в 1908 году: пестрые брюки, котелoк, красные перчатки16. Также мог присутствовать зонтик и надушенный розовый носовой платок. Статусная роль одежды в карельской культуре выражена достаточно ярко. Видимо, поэтому в карельском языке слово «herrastua», наряду со значениями «щеголять», «франтить», имеет и другой смысл - «мнить себя начальником».
Наиболее удачливые и предприимчивые «выученики Петербурга», сумевшие разбогатеть и даже стать хозяевами собственных заведений, были, конечно, не многочисленны. Их визитной карточкой на родине становился большой красивый дом, в котором жили родственники и куда время от времени наезжал хозяин. Слава и капиталы этих людей являлись веским аргументом для крестьянина, отправлявшего своего ребенка в столицу.
Влияние города на жизнь подростка в конце XIX - начале ХХ века было неоднозначным. Современники не могли не отметить позитивное воздействие -интеллектуальное развитие юношей и девушек, расширение их кругозора. В большей мере это относилось к тем, кто проработал на фабриках или заводах Петербурга. Вернувшись в деревню, эта немногочисленная часть молодежи уже не расставалась с книгой.
И все же принудительная отправка детей в город вызывала озабоченность прогрессивной части общества. Крестьянин-карел В. Андреев из деревни Сямозеро писал: «Увезенные в город и помещенные в мастерские - они [дети. - О. И.], принужденные жить в помещениях хуже собачьих конур, питаемые отбросами и разной бурдой, постоянно избиваемые хозяевами и мастерами - большинство хиреет, и гостьей всех этих мастерских - скоротечной чахоткой уносится в могилу. Меньшинство же, перенесшее каким-то чудом все эти мытарства, достигало звания мастера, но, живя в пьяной и развратной компании несколько лет, само заражалось этими пороками и преждевременно сходило в могилу или пополняло ряды преступников. Дельных и работящих мастеров считалось и считается весьма мало». Ему вторил крестьянин П. Коренной: «Выходят в люди десятки, сотни гибнут. Их душит городская жизнь, отравляет организм, портит нравственно, возвращая деревне людей болезненных, с испорченной нравственностью»17.
Примечания
1. Олонецкие губернские ведомости. 1897. 10 сентября.
2. Баранцев А. П. Образцы людиковской речи. Образцы корпуса людиковского идиолекта. Петрозаводск. 1978. С. 112.
3. Круковский М. А. Маленькие люди. М. 1907. С. 57.
4. Баранцев А. П. Указ. соч. С. 130.
5. Национальный архив Республики Карелия (далее - НА РК). Ф. 1. Оп. 1. Д. 49/98. Л. 4-5.
6. Матросов Н. Село Кузаранда Петрозаводского уезда//Вестник Олонецкого губернского земства (далее - ВОГЗ). 1908. № 20. С. 15.
7. Труды I Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщин и его причинами, происходившего в СПб. С 21 по 25 апреля 1910 г. СПб. 1911. С. 104.
8. Круковский М. А. Олонецкий край. Путевые очерки. СПб. 1904. С. 247.
9. Свод законов Российской империи. Т. Х. Ч. 1. Ст. 2202-2203.
10. Конкка У. О собирании и некоторых особенностях карельских сказок//Карельские народные сказки. М.; Л. 1963. С. 50.
11. НА РК. Ф. 1. Оп.1. Д. 49/98. Л. 4-5.
12. Законы о детях. Сост. Я. А. Канторович. СПб. 1899. С. 177.
13. Окунев Н. А. Особый суд по делам о малолетних: Отчет Санкт-Петербургского столичного мирового судьи за 1910 г. СПб. 1911. С. 37.
14. Холодная В. Г. Символика и атрибутика праздничного костюма парня в русской деревне с 40-х годов XIX по 20-е годы ХХ в.//Мужской сборник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М. 2001. С. 136.
15. И. М. Стекольный промысел в Ладвинской волости Петрозаводского уезда//ВОГЗ. 1909. № 13. С. 20.
16. Лосев С. Наброски и заметки//ВОГЗ. 1909. № 2. С. 9.
17. Андреев В. К открытию в Сямозерской волости двухклассного училища//ВОГЗ. 1908. № 24. С. 20; Коренной П. О нашем сельском хозяйстве//ВОГЗ. 1910. № 15. С. 33.

уже много чего писала про ужасы викторианской жизни: про трубочистов и швей .
Продолжим всеми любимую тему "как тогда было плохо".

Детский и женский труд на фабриках.

Из книги Э. Фукса "История нравов".

О колоссальных размерах применения детского труда, в особенности на ткацких мастерских, свидетельствует тот факт, что в 1788 г. Наряду с 26 тыс. мужчин и 31. тыс женщин работало не менее 35 тыс. детей, значительная часть которых была моложе 10 лет. И в других отраслях промышленности детским трудом пользовались не меньше, особенно в вышивании и производстве галантерейных товаров. Дети должны были даже исполнять тяжелую работу взрослых мужчин. В 1865 году в металлургической промышленности Бирмингема и окрестностей работали 30тыс. детей, молодых людей и 10 тыс. женщин, исполняя большей частью очень тяжелую работу.
Дети страдали не только от чрезмерно длинного рабочего дня (часто от 5 утра до 10 вечера), но и от самых ужасных условий жизни. В докладе 1864 года говорится: «В Ноттингеме часто от 14 до 20 детей втиснуто в маленькую комнату не более 20 кв. футов, причем из 24 часов в сутки 15 уходило на работу, изнурительную вследствие однообразия и отвращения к ней, на работу, протекающую среди самых антигигиенических условий. Даже самые маленькие дети работают с напряженным вниманием и с удивительной быстротой, и почти никогда не замедляют движений своих пальцев, почти никогда не дают им отдыха. Когда к ним обращаются с вопросом, они не отрывают глаз от работы из боязни потерять хоть одну минуту. Чем более удлиняется рабочее время, тем чаще пускают надсмотрщицы в дело длинную трость».

В производстве спичек работали вообще почти только дети, и притом в самом нежном возрасте.
Подобное массовое использование детского труда, да еще при подобных условиях жизни, походило на настоящее «избиение младенцев», даже во второй половине 19 века применение детского труда было систематическим убийством детей – не многие доживали до взрослого возраста, умирая прямо на своих фабриках.

Наряду с рабочей силой детей особым спросом пользовался женский труд. Она считалась более покладистым работником, нежели мужчина. Женщина всегда находилась в особо подчиненном положении. Сотни женщин отправлялись ежедневно на фабрику (порой тратя на ходьбу несколько часов), только для того, чтобы доставить хлеб детям, у которых не было отца, или заработок которого был недостаточен, чтобы прокормить семью.

Особенно известно о тяжелой судьбе женщин, занятых в модных мастерских.
В большинстве магазинов рабочее время не было установлено, так что часто девушка не имела для сна и отдыха более 6 часов (а иногда и 2-3). Единственным пределом, положенным для их работы, является физическая невозможность держать в руке иголку. Были случаи, когда работницы в продолжении 9 дней ни разу не раздевались, растягиваясь для отдыха на несколько минут на матрасе, куда им приносили еду, нарезанную мелкими кусочками, чтобы они могли ее как можно скорее проглотить.
Работающим девушкам было в среднем 14-20 лет (смертность, смертность…).

В других отраслях производства, в которых заняты женщины, положение их было не лучше. Везде они были подавлены самыми ужасными, убийственными для здоровья условиями труда: бесконечным рабочим днем, низкой зарплатой, унизительным обращением, антисанитарией. Чахотка, тифозная лихорадка, в особенности женские болезни убивали миллионы работниц.

Дети таких женщин, если не работали сами, то вынуждены были оставаться дома. Грудные дети вынуждены голодать, когда матери на фабрике истекали молоком. «М. Г., двадцати лет, имеет двоих детей, младший еще грудной младенец, за которым ухаживает старший. Утром в пять часов она отправляется на фабрику, откуда возвращается в восемь часов. Днем молоко вытекает из ее грудей так, что платье ее насквозь мокро».

Датский романист Андерсен-Нексе описывает виденное им в Андалузии: рядом со многими женщинами стоит колыбель, где спит или играет ребенок. Бедная испанская работница не состоянии отдать свое дитя кому-нибудь на попечение и потому берет